Чужой мир

— Говорят, тысячи лет назад в этом мире люди знали, что такое счастье… — Голос был пустой и глухой, будто не человек говорил, а нечто древнее и забытое. — Тогда мир еще не был поделен пополам, тогда люди жили на одном континенте, не зная войн, горя и боли.

Первые признаки эмоций — горькая усмешка на губах и злость в глазах — промелькнули на лице у великана.

— Тогда всеми правил Император с любимой женой и тремя детьми. Двое сыновей были близнецами, но отличались характерами: спокойный и уравновешенный Извер и буйный, вспыльчивый Ажен. Они всегда спорили, были увлечены противоположными идеями и проводили никому не ясные эксперименты в подвалах дворца. Их сестра — Роя — нежная и приветливая девушка, собиралась выйти замуж, когда случилась трагедия. За сутки до свадьбы от неизвестной болезни погибла правящая чета. Братья, по традиции никому ничего не объясняя, обвинили в смерти родителей друг друга. В ссоре они случайно убили жениха Рои, и девушка, уже будучи беременной, сойдя с ума от горя, прокляла их и тех, кто служил им, а потом исчезла. Так появились анжер, притол и валькирии. А некогда единый континент раскололся надвое.

— Вы — притол? — выдохнула, еще не веря, Неля.

Мужчина пожал плечами:

— Никто другой тебя не спас бы. Ты умирала от переохлаждения и наложенного на тебя заклятия.

— П-п-ростите? — Страшно. Очень страшно…

— Ты искренне веришь, что анжер отпустил бы тебя за стены своего жилища, не обезопасив себя? Ему нужна моя смерть. А я, к его недовольству, хочу прожить еще несколько сотен лет. Пусть и так.

— Головные боли… Они…

— Да. Это постоянное напоминание о невыполненной работе, о том, что я еще жив.

Пешка в игре сильных мира сего… Бесправная тряпичная кукла… Страшно и горько…

— Зачем я вам? Почему вы не дали мне умереть тогда, в снегу?

Только не плакать. Хватит уже истерик. Сжать зубы и терпеть.

Перед лицом, по щелчку пальцев чернокнижника, появилось что-то похожее на земное фото. Молодая, веселая, улыбчивая женщина, чем-то неуловимо похожая на Нелю и ее мать…

— Артисса, моя жена. Валькирия. И им, и нам запрещено иметь семьи, но я не жалею… Те семь лет были лучшими в моей жизни. Никто не знает, куда исчезла принцесса, как и никому не известно, где живут валькирии. Но иногда они появляются на этом континенте и общаются с притолом и анжером. Она была в составе той группы, что появилась у меня тысячи жизней назад… Я был слишком молод. И слишком слаб. Для притола. Через год у нас родился Артон. Счастье вскружило мне голову, и я поплатился за неосмотрительность. Люди анжера проникли в дом ночью. Меня обездвижили его фирменным заклинанием. Им надо было убить меня сразу, но они увлеклись, пытая женщину и ребенка на моих глазах… Я нашел в себе силы… Я растерзал их в клочья… Но Артисса уже ушла за грань… У меня остался только Артон. Его тело холодело, но вернуть душу еще было можно… Я заблокировал его память и оставил всего одну эмоцию — радость…

Неля задохнулась от ужаса: труп, с ней каждый день проводит труп. Зомби. Не ребенок, мертвец. Он касается ее, смотрит на нее своими помертвевшими зрачками… Теперь понятны и холодные руки, и приклеенная к губам улыбка…

— Успокойся. Он всего лишь ребенок. Никакой опасности для тебя он не представляет.

Опасность? При чем тут опасность? Он — труп…

— Скажите, то, что я ем… Мясо… И этот странный напиток…

Как сказать? Как объяснить нахлынувшие подозрения?

— Я не каннибал.

Еще одна картинка: высокие, покрытые шерстью рогатые животные, смесь коровы и обезьяны, пасущиеся на заднем дворе.

— Ораны. Они дают мне и мясо, и шерсть, и кровь.

То есть она все же потребляла кровь, пусть и животного происхождения… Как вампир…

— Тебе обязательно и дальше ее пить. Иначе головные боли и удушение усилятся. Умереть не умрешь, а вот калекой станешь.

Прекрасная перспектива…

— Может, вы меня убьете?

— Зачем? Тебе не дорога твоя жизнь?

— Такая?

— Нет. Я не стану убивать тебя. Ты — дочь валькирии, пусть и с заблокированными способностями. В память о своей жене я чту жизни этой расы.

Следующие дни прошли как в тумане: Неля с трудом воспринимала, что ей говорил Артон. Да и самого мальчика она теперь избегала, будто прокаженного. Оживленный труп, сидящий рядом, жизнерадостно улыбающийся, что-то говорящий и даже каким-то образом мыслящий. Нет, это было чересчур для ее психики. По ночам девушке снились кошмары: приветливый ребенок сосредоточенно жевал человеческую конечность и, не теряя своей улыбки, предлагал ей: «Попробуй. Это вкусно». Каждый раз гувернантка просыпалась от собственного крика. Тело покрывал липкий пот, руки дрожали, от безысходности хотелось покончить с собой.

— Ты меня больше не любишь?