Кибергиньоль

Я бы Зубастику тоже дал кубок. На нем было бы написано: «Самому брехливому ослу Бридж-Сити».

— Ты на меня смотри, когда я с тобой говорю! — говорит, чуть тише, Зубастик, играя морщинами на лбу.

Я поворачиваюсь.

Орех стоит рядом со мной со скучающим видом. Можно подумать, что происходящее его вообще не касается.

— ВЫ ПОДВЕЛИ МЕНЯ, ПАРНИ! — Зубастик снова срывается на ор. — ВЫ ПОНИМАЕТЕ?!

— ТАК ТОЧНО, СЭР! — орем мы хором с Орехом в ответ.

Это получается у нас экспромтом, вовсе не нарочно.

Но Зубастик багровеет.

— Пошли вон, — говорит он, распуская галстук. — Я вам обещаю казни египетские обоим. Я вас отмазывать не буду. На улицу пойдете, в патруль пойдете! Будете по Диким кварталам лазить на своих двоих с утра до вечера. ВОН!

Орех пожимает плечами и направляется к двери. Я, мысленно посылая Зубастика в задницу, следую за своим сержантом.

— Ну, дела! — говорит Степлер. — Я буду по вам скучать, ребята.

Мы с Орехом улыбаемся, хотя на самом деле нам совсем не весело. Вылететь из «Ганимеда» в патруль нам совсем не улыбается.

Дело не в угрозах Зубастика. Он поорет и остынет, дело известное. Но те шишки, из-за которых нам пришлось лезть в Карантин, наверняка подложат ему под зад пару петард. А валить он все будет на нас. Такими темпами можно и значок на стол положить.

— Ладно, бестолочи, — говорит Орех. — Ценные замечания от начальства мы получили. На сегодня вам выходной. Валите по домам и отсыпайтесь. Я останусь пока тут, поглядим, что мы за птицу добыли. И чего вообще нам светит, кроме проблем с ооновцами.

Нам два раза повторять не надо.

На выходе из участка решаем, чем заняться дальше. Крокодил со Степлером предлагают завалиться в бар. Билли зовет меня прошвырнуться до бассейна, размять кости.

— Я уж кости размял на сегодня, — говорю я. — Валите все куда хотите, но без меня. Я пошел дрыхнуть.

На рожи их довольные, неунывающие, смотреть не хочется.

Что-то не вылезает у меня из головы этот идиот несчастный в белой куртке.

И угораздило же его…

Отправляюсь к себе на хату. Я живу неподалеку от участка. Муниципальные небоскребы, место приличное. Охраняемая территория, подземная парковка. Этажом выше у меня имеется спортзал, этажом ниже — боулинг с баром. Есть где наши жалкие полицейские кредиты просаживать.

Захожу в квартиру, снимаю ботинки. Стаскиваю футболку, оглядываю свои хоромы. После того, как мы разругались с Катриной, у меня тут слегка не прибрано. Все руки не доходили. На тумбе у кровати коробка с зачерствевшей пиццей, под панелью ТВ валяются одеревенелые носки. Пустой «Джонни Уокер» одиноко стоит на столе, как немой укор.

Проходя к холодильнику, я с досады начисляю прямым в боксерскую грушу. Она крутится у меня за спиной, обиженно поскрипывая, пока я пытаюсь найти в холодильнике хоть что-нибудь съедобное.

Даже пожрать нечего. Что за день?!

Выхожу из квартиры, иду по широкому коридору. Тут порядком навалено всякого барахла, что из квартир жильцы повыставляли. Кресла какие-то антикварные стоят, коробки, ящики, шкафы с книжками, даже вот пара велосипедов. В небоскребе нашем тысячи две человек живет, если так побродить по этажам вверх-вниз, чего только не найдешь в этих коридорах между квартирами. Убирать некому, да и не нужно. Это Бридж-сити. Тут всем плевать.

В лифте спускаюсь на третий этаж, захожу в маркет.

Беру себе коробку с рыбным салатом, мороженые бифштексы, пакет зеленых яблок, бутыль минералки, поллитра вискаря, туалетную бумагу и пачку мятных леденцов. Гружу все это в телегу, расплачиваюсь на кассе карточкой. Возвращаюсь в свое логово.

Плескаю себе в стакан на два пальца янтарного пойла, сажусь на кушетку перед ТВ, врубаю его.

И тут, конечно же, пищит в кармане ком. Сволочь!

— Да? — говорю я.

— Ты где?

Мне становится еще паршивее. Звонит Зубастик.

— Я дома, сэр.

— Давай ко мне двигай. И поживей.

— Да, сэр, — говорю я.

Отключаю ком, встаю. Что за непруха!

— Ну ты понял меня, малыш? — говорит Зубастик.

— Конечно, сэр!

Мне не нравится его слащавый тон. Зубастик никогда так быстро не менял гнев на милость. Чую большой подвох.

— Давай, значит, бери этого тюрбана, сажай в тачку и вали с ним через Дикие прямиком до ООНовской халупы. А мы с мальчиками пока устроим показательный выезд.

Ну, думаю, ты Зубастик, и сволочь. Старый хрен ополоумевший. Ладно в Карантин слетать, слетали. Это, считай, такой экстремальный тир, где тебя мишень может сама прищучить.

Но эта вот вся ерунда с сопровождением тюрбана — ко мне она как относится?

— Сэр, разрешите вопрос?

— Валяй, — говорит он ласково.

— Почему я, сэр?