Добавить в моё избранное
29 мин, 23 сек 5789
Марина помыла посуду и, подождав, пока Лиза и Кирилл помоются и лягут спать, пошла в ванную…
Неожиданно громкий истошный крик огласил квартиру, — настолько пронзительный, что, казалось, Кирилла живого режут на части или жгут на медленном огне.
Как была, не вытираясь, не накинув халата, женщина выскочила из ванной и стремглав бросилась в комнату сына.
Кирилл, вопреки её ожиданиям, был вполне спокоен. Марина застала его сидевшим за столом с закинутыми ногами. А между ними, прямо на столе, он вертикально держал карандаш и вращал на нём кольцо. То самое с красным камешком, которое Марина принесла как трофей. И ни одного признака, будто он только что орал, как скаженный, не было видно вовсе.
— Чего орёшь? — напустилась на него мать. — Положи, где взял, и марш спать. Живо.
— А ты не ори на меня! — огрызнулся Кирилл.
— И буду орать, — ещё пуще распалялась Марина. — Я тут горбачусь, как проклятая — для вас с Лизкой. А вы не цените. Всю молодость отдала вас с папашкой, и хоть бы кто спасибо сказал!… Быстро кольцо мне — и спать!
Не дожидаясь ответа, женщина приблизилась к столу и, не дав сыну опомниться… Она успели лишь протянуть руку, чтобы выхватить «игрушку», как вдруг… От неожиданности она машинально отпрянула назад. Прямо перед ней письменный стол медленно стал разрываться на части, как разрывается земля от мощных толчков.
— Э-э, чё за фигня? — проговорил Кирилл, удивлённо выпучив глаза. — Не понял.
Как завороженный, наблюдал он вместе с матерью, как трещина в деревянной плитке становится всё шире, и из неё стремительно выползает, извиваясь, что-то белое.
Наконец, из разорванной столешницы, ставшей похожей на рваный помятый кусок картона, показались две большие, бледные, как мел, руки. Омертвевшие пальцы, шевелясь как десять белых червей, играли натянутой на них тонкой паутиной.
— Ой, мама! — испуганно заголосил Кирилл и, немедленно вскочив с места, спрятался за широкую спину матери.
«Чем бы её приложить, заразу?» — лихорадочно соображала та.
Стул. Кажется, самое то.
Недолго думая, женщина подбежала к заветному оружию и изо всех сил ударила им по обеим ручищам. Вот тебе, сволочь, получай! Вот тебе ещё, ещё!
— Мама! Нет! — раздался вдруг полный смертельного ужаса голос Кирилла.
Стул завис в воздухе, не успев опуститься. Медленно перевела Марина взгляд назад, где должен был сейчас находиться её сын.
— Я здесь, мама.
Невольно глянула на стол, откуда это доносилось. Избитый и окровавленный, в паутине бился Кирилл, тщетно пытаясь высвободиться. Размерами он был не больше детской ладошки.
Удивляться было некогда. Бросив стул, Марина устремилась к сыну. Напрасно напрягала она все силы, пытаясь порвать сковавшие его путы. Хрупкие на вид, они оказались прочными, как канат.
«Надо ножницами», — мелькнула в голове мысль.
Но поздно. Ручища вместе с пленённым Кириллом стали стремительно опускаться вниз. Туда, в бездну.
— Стой! Стой! — закричала женщина, в отчаянии хватая одну руку.
Рука была холодной, как лёд, и твёрдой на ощупь, как скала. Ощущения неприятные, но Марина вцепилась в неё обеими руками, желая только одного — остановить, удержать Кирилла.
Вторая рука тем временем резко выпрямилась и ударила Марину по лицу с такой силой, что едва не раскрошила череп на мелкие части. Забыв обо всём на свете, женщина невольно отняла свои руки и схватилась за разбитый в кровь нос. Всего на какую-то секунду. Но и её хватило, чтобы ручища сделали своё дело. И когда несчастная опомнилась, маленького Кирилла уже затянуло вниз по самую голову. А через секунду и она скрылась в бездне.
Марина сунулась было туда, но не успела. Поверхность стола стала быстро затягиваться, и вскоре предстала перед осиротевшей матерью в прежней своей глади.
Марина уже не обращала внимания на окровавленное лицо. Напротив, осознав, наконец, произошедшее, принялась исступлённо колотить им же об стол, крича во весь голос:
— Кирюша-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
— Марин, ты чего? — голос мужа вернул её к реальности.
Открыла глаза, тревожно озираясь. Где она? В постели? Рядом с Витей?
В зашторенное гардинами окно пробивался солнечный свет. Значит, уже утро.
— Где Кирилл? — спросила она, продирая заспанные глаза.
— У себя в комнате. Где ж ему ещё быть?
— Сходи и проверь, — велела мужу.
Витя пожал плечами полуудивлённо-полуиспуганно, но возразить не решился. Встал, тяжело вздохнул, пошёл в детскую. Затем вышел оттуда, сказав всего одно слово:
— Спит.
— Слава тебе, Господи! — произнесла Марина, облегчённо вздохнув.
«Приснится ж такая жуть! И самое интересное, совсем не помню, как вчера спать легла»…
Вызов. Опять. Как же они все надоели!
Неожиданно громкий истошный крик огласил квартиру, — настолько пронзительный, что, казалось, Кирилла живого режут на части или жгут на медленном огне.
Как была, не вытираясь, не накинув халата, женщина выскочила из ванной и стремглав бросилась в комнату сына.
Кирилл, вопреки её ожиданиям, был вполне спокоен. Марина застала его сидевшим за столом с закинутыми ногами. А между ними, прямо на столе, он вертикально держал карандаш и вращал на нём кольцо. То самое с красным камешком, которое Марина принесла как трофей. И ни одного признака, будто он только что орал, как скаженный, не было видно вовсе.
— Чего орёшь? — напустилась на него мать. — Положи, где взял, и марш спать. Живо.
— А ты не ори на меня! — огрызнулся Кирилл.
— И буду орать, — ещё пуще распалялась Марина. — Я тут горбачусь, как проклятая — для вас с Лизкой. А вы не цените. Всю молодость отдала вас с папашкой, и хоть бы кто спасибо сказал!… Быстро кольцо мне — и спать!
Не дожидаясь ответа, женщина приблизилась к столу и, не дав сыну опомниться… Она успели лишь протянуть руку, чтобы выхватить «игрушку», как вдруг… От неожиданности она машинально отпрянула назад. Прямо перед ней письменный стол медленно стал разрываться на части, как разрывается земля от мощных толчков.
— Э-э, чё за фигня? — проговорил Кирилл, удивлённо выпучив глаза. — Не понял.
Как завороженный, наблюдал он вместе с матерью, как трещина в деревянной плитке становится всё шире, и из неё стремительно выползает, извиваясь, что-то белое.
Наконец, из разорванной столешницы, ставшей похожей на рваный помятый кусок картона, показались две большие, бледные, как мел, руки. Омертвевшие пальцы, шевелясь как десять белых червей, играли натянутой на них тонкой паутиной.
— Ой, мама! — испуганно заголосил Кирилл и, немедленно вскочив с места, спрятался за широкую спину матери.
«Чем бы её приложить, заразу?» — лихорадочно соображала та.
Стул. Кажется, самое то.
Недолго думая, женщина подбежала к заветному оружию и изо всех сил ударила им по обеим ручищам. Вот тебе, сволочь, получай! Вот тебе ещё, ещё!
— Мама! Нет! — раздался вдруг полный смертельного ужаса голос Кирилла.
Стул завис в воздухе, не успев опуститься. Медленно перевела Марина взгляд назад, где должен был сейчас находиться её сын.
— Я здесь, мама.
Невольно глянула на стол, откуда это доносилось. Избитый и окровавленный, в паутине бился Кирилл, тщетно пытаясь высвободиться. Размерами он был не больше детской ладошки.
Удивляться было некогда. Бросив стул, Марина устремилась к сыну. Напрасно напрягала она все силы, пытаясь порвать сковавшие его путы. Хрупкие на вид, они оказались прочными, как канат.
«Надо ножницами», — мелькнула в голове мысль.
Но поздно. Ручища вместе с пленённым Кириллом стали стремительно опускаться вниз. Туда, в бездну.
— Стой! Стой! — закричала женщина, в отчаянии хватая одну руку.
Рука была холодной, как лёд, и твёрдой на ощупь, как скала. Ощущения неприятные, но Марина вцепилась в неё обеими руками, желая только одного — остановить, удержать Кирилла.
Вторая рука тем временем резко выпрямилась и ударила Марину по лицу с такой силой, что едва не раскрошила череп на мелкие части. Забыв обо всём на свете, женщина невольно отняла свои руки и схватилась за разбитый в кровь нос. Всего на какую-то секунду. Но и её хватило, чтобы ручища сделали своё дело. И когда несчастная опомнилась, маленького Кирилла уже затянуло вниз по самую голову. А через секунду и она скрылась в бездне.
Марина сунулась было туда, но не успела. Поверхность стола стала быстро затягиваться, и вскоре предстала перед осиротевшей матерью в прежней своей глади.
Марина уже не обращала внимания на окровавленное лицо. Напротив, осознав, наконец, произошедшее, принялась исступлённо колотить им же об стол, крича во весь голос:
— Кирюша-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
— Марин, ты чего? — голос мужа вернул её к реальности.
Открыла глаза, тревожно озираясь. Где она? В постели? Рядом с Витей?
В зашторенное гардинами окно пробивался солнечный свет. Значит, уже утро.
— Где Кирилл? — спросила она, продирая заспанные глаза.
— У себя в комнате. Где ж ему ещё быть?
— Сходи и проверь, — велела мужу.
Витя пожал плечами полуудивлённо-полуиспуганно, но возразить не решился. Встал, тяжело вздохнул, пошёл в детскую. Затем вышел оттуда, сказав всего одно слово:
— Спит.
— Слава тебе, Господи! — произнесла Марина, облегчённо вздохнув.
«Приснится ж такая жуть! И самое интересное, совсем не помню, как вчера спать легла»…
Вызов. Опять. Как же они все надоели!
Страница
2 из 9
2 из 9
