Добавить в моё избранное
29 мин, 36 сек 14720
— Мы уже спать ложимся.
— Так, мужики, сворачиваемся, — мгновенно среагировал Валера и опрокинул полный стакан водки в рот. Выдохнув, он понюхал краюху хлеба и похлопал осоловевшего Горлова по плечу:
— Коля, квартира тебе досталась — класс. Сделаешь кой-какой ремонт, заменишь сантехнику и живи — не хочу. Кстати, а куда кот пропал, вроде под ногами путался?
— Да, вон, на балконе дрыхнет, — Николай Иванович, неустойчиво поднялся из-за стола, чуть не столкнув пустую бутылку на пол, — и заглянул в темное оконное стекло, приложив обе растопыренные ладони к вискам и пытаясь разглядеть что-то на балконе. — Там, куда ему деться.
Вслед за хозяином поднялись гости и, галдя, потянулись в прихожую, к выходу.
Алексей лежал, закрыв глаза, на своей кровати. Он был в комнате один. Мать и сестра расположились на ночь в другой комнате, вход в которую находился на другом конце прихожей, а отец придет спать к нему, места на кровати хватит. Перекантуемся одну ночь, а завтра разместимся окончательно, по своим законным местам, так сказал отец.
Мальчик находился как бы в полусне. Он уже начал засыпать, но доносящийся из прихожей гомон припозднившихся гостей, усталость, накопившаяся за день переезда, непривычная обстановка на новом месте не отпускали его полностью во власть царства сна. В этом состоянии его органы чувств чрезвычайно обострились, он слышал малейший шорох, посторонний звук, и, удивительное дело, несмотря на прикрытые глаза, мог видеть комнату, в которой находился. Старый диван у стены, на котором свалены тюки с бельем, стенка в полуразобранном состоянии у окна, перевязанные бечевкой стопки книг на столе. Обстановка зала ожидания на железнодорожном вокзале или городской свалке, кому что больше нравится. Неверный, мерцающий свет фонаря, стоящего у подъезда, падает на потолок, по нему бегут тени, из которых складываются фантастические фигуры, напоминающие ужасных чудовищ из романов Стивена Кинга.
Наконец гости разошлись, в прихожей все стихло, и на квартиру опустилась плотная, вязкая тишина. Отец вернулся на кухню и зашелестел там газетой. У него была привычка, которой он не смог противостоять даже на новом месте и в хорошем подпитии, заполночь читать местную сплетницу — городскую газету «Знамя труда». И действительно, если ее не читать, о чем говорить завтра с мужиками в курилке?
Леша слушал тишину, которая иногда нарушалась тихим стуком из-за стены, поскрипыванием окна, глухим шумом спускаемой в унитазе воды — звуками, которые обычно всегда присутствуют в ночной квартире многоэтажного дома-муравейника, и медленно погружался в сон. Перед его внутренним взором проносились воздушные, призрачные видения, обрывки впечатлений сегодняшнего дня, плоские бледные лица людей и, наконец, выплыла откуда-то из глубины и придвинулась вплотную голова кота. Это был Базиль, он печально смотрел на мальчика, и его глаза, казалось, излучали сострадание.
Внезапно на экран внутреннего зрения набежала рябь, картинка помутнела и до неузнаваемости исказилась. Какой-то отвратительный, липкий черный туман обрывками полос постепенно пропитывал пространство и заполнял его плотной, жирной массой. Движение полос все более ускорялось, и, наконец, приняло лавинообразный характер. Черная масса сплошным потоком хлынула в сознание мальчика и затопила его мозг. Мальчик вздрогнул всем телом, рывком сел на постели и открыл глаза.
Николай Иванович сегодня изрядно перебрал, и это было вполне оправданно. Сегодня он был по-настоящему счастлив. Ему хотелось подольше растянуть время уходящего дня, поэтому он и не лег спать сразу после ухода гостей. Завтра — это будет уже завтра, со своими новыми заботами, суетой, связанной с освоением нового жилища. А сегодня, сегодня — день его триумфа, сегодня он — победитель! Состоялся переезд в трехкомнатную квартиру! Пусть вещи лежат в полном беспорядке, пусть в ванной течет кран, а в унитазе неожиданно обнаружилась приличная трещина, пусть кое-где, а, скорее всего, везде придется переклеивать обои после бесшабашного казенного ремонта — не в этом суть. Это такие мелочи, о которых и вспоминать не стоит, по сравнению с главным итогом сегодняшнего дня — У НИХ ТЕПЕРЬ СВОЯ СОБСТВЕННАЯ ТРЕХКОМНАТНАЯ КВАРТИРА!
Кухня, в которой сидел Николай Иванович, была совсем небольших размеров, какой и положено быть кухне в хрущевской квартире. Лампочка, сиротливо висящая под свежевыбеленным потолком, освещала на столе пустые бутылки из-под водки, недоеденную закуску, беспорядочно разбросанные ножи и вилки. Горлов сидел на старенькой табуретке, полусогнувшись и опираясь локтями на колени. Он держал в руках развернутую газету, но взгляд его был устремлен в темное окно, откуда на него смотрело собственное отражение. Блаженное, идиотское выражение расплылось на его лоснящемся, горящем от изрядности выпитого лице. Не так уж плоха жизнь, черт ее возьми! И на нашей улице иногда бывает праздник!
— Так, мужики, сворачиваемся, — мгновенно среагировал Валера и опрокинул полный стакан водки в рот. Выдохнув, он понюхал краюху хлеба и похлопал осоловевшего Горлова по плечу:
— Коля, квартира тебе досталась — класс. Сделаешь кой-какой ремонт, заменишь сантехнику и живи — не хочу. Кстати, а куда кот пропал, вроде под ногами путался?
— Да, вон, на балконе дрыхнет, — Николай Иванович, неустойчиво поднялся из-за стола, чуть не столкнув пустую бутылку на пол, — и заглянул в темное оконное стекло, приложив обе растопыренные ладони к вискам и пытаясь разглядеть что-то на балконе. — Там, куда ему деться.
Вслед за хозяином поднялись гости и, галдя, потянулись в прихожую, к выходу.
Алексей лежал, закрыв глаза, на своей кровати. Он был в комнате один. Мать и сестра расположились на ночь в другой комнате, вход в которую находился на другом конце прихожей, а отец придет спать к нему, места на кровати хватит. Перекантуемся одну ночь, а завтра разместимся окончательно, по своим законным местам, так сказал отец.
Мальчик находился как бы в полусне. Он уже начал засыпать, но доносящийся из прихожей гомон припозднившихся гостей, усталость, накопившаяся за день переезда, непривычная обстановка на новом месте не отпускали его полностью во власть царства сна. В этом состоянии его органы чувств чрезвычайно обострились, он слышал малейший шорох, посторонний звук, и, удивительное дело, несмотря на прикрытые глаза, мог видеть комнату, в которой находился. Старый диван у стены, на котором свалены тюки с бельем, стенка в полуразобранном состоянии у окна, перевязанные бечевкой стопки книг на столе. Обстановка зала ожидания на железнодорожном вокзале или городской свалке, кому что больше нравится. Неверный, мерцающий свет фонаря, стоящего у подъезда, падает на потолок, по нему бегут тени, из которых складываются фантастические фигуры, напоминающие ужасных чудовищ из романов Стивена Кинга.
Наконец гости разошлись, в прихожей все стихло, и на квартиру опустилась плотная, вязкая тишина. Отец вернулся на кухню и зашелестел там газетой. У него была привычка, которой он не смог противостоять даже на новом месте и в хорошем подпитии, заполночь читать местную сплетницу — городскую газету «Знамя труда». И действительно, если ее не читать, о чем говорить завтра с мужиками в курилке?
Леша слушал тишину, которая иногда нарушалась тихим стуком из-за стены, поскрипыванием окна, глухим шумом спускаемой в унитазе воды — звуками, которые обычно всегда присутствуют в ночной квартире многоэтажного дома-муравейника, и медленно погружался в сон. Перед его внутренним взором проносились воздушные, призрачные видения, обрывки впечатлений сегодняшнего дня, плоские бледные лица людей и, наконец, выплыла откуда-то из глубины и придвинулась вплотную голова кота. Это был Базиль, он печально смотрел на мальчика, и его глаза, казалось, излучали сострадание.
Внезапно на экран внутреннего зрения набежала рябь, картинка помутнела и до неузнаваемости исказилась. Какой-то отвратительный, липкий черный туман обрывками полос постепенно пропитывал пространство и заполнял его плотной, жирной массой. Движение полос все более ускорялось, и, наконец, приняло лавинообразный характер. Черная масса сплошным потоком хлынула в сознание мальчика и затопила его мозг. Мальчик вздрогнул всем телом, рывком сел на постели и открыл глаза.
Николай Иванович сегодня изрядно перебрал, и это было вполне оправданно. Сегодня он был по-настоящему счастлив. Ему хотелось подольше растянуть время уходящего дня, поэтому он и не лег спать сразу после ухода гостей. Завтра — это будет уже завтра, со своими новыми заботами, суетой, связанной с освоением нового жилища. А сегодня, сегодня — день его триумфа, сегодня он — победитель! Состоялся переезд в трехкомнатную квартиру! Пусть вещи лежат в полном беспорядке, пусть в ванной течет кран, а в унитазе неожиданно обнаружилась приличная трещина, пусть кое-где, а, скорее всего, везде придется переклеивать обои после бесшабашного казенного ремонта — не в этом суть. Это такие мелочи, о которых и вспоминать не стоит, по сравнению с главным итогом сегодняшнего дня — У НИХ ТЕПЕРЬ СВОЯ СОБСТВЕННАЯ ТРЕХКОМНАТНАЯ КВАРТИРА!
Кухня, в которой сидел Николай Иванович, была совсем небольших размеров, какой и положено быть кухне в хрущевской квартире. Лампочка, сиротливо висящая под свежевыбеленным потолком, освещала на столе пустые бутылки из-под водки, недоеденную закуску, беспорядочно разбросанные ножи и вилки. Горлов сидел на старенькой табуретке, полусогнувшись и опираясь локтями на колени. Он держал в руках развернутую газету, но взгляд его был устремлен в темное окно, откуда на него смотрело собственное отражение. Блаженное, идиотское выражение расплылось на его лоснящемся, горящем от изрядности выпитого лице. Не так уж плоха жизнь, черт ее возьми! И на нашей улице иногда бывает праздник!
Страница
4 из 9
4 из 9
