Случай на волнорезе

— Она хорошо плавает. Наверное, уже на берегу…

Мне очень захотелось в это поверить, я был бы счастлив, чтоб эта история закончилась, но вспомнив изможденный вид несчастной, слова произносимые из последних сил, я понимал, что это не так. И он, подтверждая мои худшие опасения, допустил:

— Хотя может и утонула. От нее всего можно ожидать. Женщин не поймешь. Я, за годы совместной жизни, так и не научился ее понимать.

— У вас были проблемы? — спросил я и тут же укорил себя за проявление фальшивого любопытства.

Он усмехнулся:

— Всегда были… Наши отношения с самого начала были приговорены стать проблемными.

Он внимательно посмотрел на меня.

— У тебя сейчас есть жена, девушка?

Я отрицательно покачал головой и почувствовал себя девственником на заклании.

— Но отношения уже были? — продолжал допытываться он.

— Были, но у меня не было обязательств перед ними, и я еще ни с кем не жил, — быстро проговорил я, надеясь, что он не будет выяснить действительно ли у меня были отношения.

Которых в общем-то еще не было…

Но он и сам об этом догадался, сказав:

— С этого и надо начинать, пацан. Тебе будет трудно понять нас. Даже невозможно в какой-то мере…

— У вас наверняка было что-то особенное? Ведь все отношения индивидуальны…

— О, да! — он кивнул. — Особенностей хватало.

Он обнял меня за плечо, и мурашки снова прошли по моему телу.

— Десять лет я с ней. Тебе такое трудно представить. Тебе недавно оконченная школа кажется вечностью, а мы были вместе десять лет. Долгих, сраных десять лет.

Мне казалось, что он себя загипнотизирует самоповтором и я спокойно утеку, но это я только размечтался. Он сжал мое плечо, царапнув ногтями, и продолжил воспоминания.

— Десять лет она меня обманывала. Десять лет я жил окруженный враньем и я понимал, что в этом году все изменится, что долго так не может быть, и моя школа ошибок должна закончится. Моя жена изменяла мне! Даже не знаю, можно ли назвать изменой охоту. Эта стерва охотилась на мужчин.

Его рассказ стал походить на выдумку, но я конечно делал вид, что внимательно слушаю.

— Через секс она заряжалась от мужчин энергией. Я бы никогда в такое не поверил, если бы не испытывал на себе этого, каждый раз занимаясь с ней любовью. Я был как выжатый лимон, а она лежала рядом и самодовольно мурлыкала, слизывая остатки моих сил. Для меня интимные отношения с ней были жертвоприношением ради любви. Но ей было мало меня и она искала приключений на стороне.

— Может быть в этом не было никакого вампиризма? Она была нимфоманкой?

Он глянул на меня с досадой, так хорошо сыгранной, а может и не сыгранной, может он говорил правду и хотел, чтобы я поверил ему…

— Нет, я это чувствовал и она сама признавалась. Я познакомился с ней в баре. Снял ее за деньги, как обычную проститутку. После первого траха — самое лучшее было расстаться с ней, выкинуть из головы. Но я не смог. И сделал самую большую ошибку, которую делает мужчина — увлекся ей. Сначала постоянный клиент, потом приятель, с которым она проводила время после работы. Я словно забыл о том, что у нас было, кем она была. И вскоре она стала моей женой.

— Зачем было женится? И как могло тянуть на секс, отнимавший все силы — он был какой-то особенный? — спросил я, и тут же пожалел, что дал ему повод придумывать очередные небылицы.

— Секс всегда особенный, когда занимаешься с тем, кого по настоящему хочешь, — сакраментально сообщил он. — Ты это поймешь, если…, — пауза и хитрый, с издевкой, взгляд на меня, — проживешь достаточно долго… Я доходил до клинической смерти и все ради нее. Иногда она удовлетворяла меня, позволяя мне сохранить силы, но к сожалению не любила доставлять удовольствие бескорыстно, а если происходило такое, то она не получала от этого сил. И я, каждый раз после того, как получал больше удовольствия от близости, чем она — подозревал, что она ходит налево. Пытается добрать недополученное, заодно отомстив мне — ведь знала, сучка драная, что я любил ее.

Он рукой указал на берег и спросил:

— Тебе нравится то тело, в красном купальнике?

Я пригляделся к блондинке лежавшей на боку, возле самой линии прибоя. Ее ноги омывались набегающими волнами, а бронзовое тело, смазанное кремом для загара, сверкало на солнце.

— Слишком далеко, чтобы говорить определенно…

— Но я же и говорю: тело. Я не спрашиваю про лицо.