Добавить в моё избранное
29 мин, 48 сек 1223
Он улыбнулся Ире: — Здесь, в соседнем подъезде на первом этаже живет семья, у них собака очень похожая на Паньку. Разве что только шерсть покороче, но я могу и ошибаться.
— Наверное, лабрадор, — кивнула Ирина. Она была рада, что извечный разговор про Какашки Посреди Детской Площадки откладывается.
— Вам виднее, я не очень-то разбираюсь в породах, — улыбнулся старик, натягивая перчатку на руку. — Всю жизнь у меня были собаки, но все как-то дворняжки попадались.
Ирина нейтрально улыбнулась, не зная, что на это сказать.
— Знаете, дорогая, я бы не стал гулять здесь, — произнес мужчина, с улыбкой поглядывая на то, как Панька пытается что-то раскопать в куче снега.
«Началось», — обреченно подумала Ирина, но Евгений Афанасьевич снова ее удивил:
— Здесь вечером не очень-то комфортно, бывает, собирается молодежь, даже зимой, представляете? — мужчина взглянул на девушку, и та вдруг поняла, что он на самом деле говорит так, потому что волнуется за нее. Но с чего бы совершенно незнакомому человеку волноваться?
— Они иногда очень громко играют на гитарах, поют… — мужчина замолчал, глядя на ту самую скамейку, которая привлекла внимание Ирины ночью. — Нет, не поют, конечно, но не в этом суть. Не думаю, что такой красивой молодой женщине будет приятно слышать всякие нехорошие слова в свой адрес, верно? Да, у вас есть замечательный защитник, но все-таки…
Он пожал плечами, немолодой мужчина в дешевом пальто и обтрепанной шапке, как бы показывая, что все это не в серьез… и все-таки стоит прислушаться к его словам.
— Я… спасибо, — кивнула Ирина, немного сбитая с толку.
— Рад был с вами познакомиться, Ирина, — мужчина снова улыбнулся. — И с вами, уважаемая Пантера. Я живу в сорок первой, прямо над вами, так что, можно сказать, мы соседи. Если будет желание, заходите в гости, я одинокий человек, но еще могу поддержать разговор, если он, конечно, не касается компьютеров и всех этих политических дел — от таких тем я начинаю засыпать даже с чашкой крепкого кофе в руках.
— Спасибо, — кивнула девушка, совершенно не зная, как на все это реагировать. Она не смутилась, нет — в предложении Евгения Афанасьевича, годившегося ей в отцы (если не в деды) не было ничего такого. Он действительно просто приглашал ее в гости. По-соседски. Именно осознание этого факта заставило ее произнести: — Я как-нибудь зайду, обязательно.
— Буду очень рад, — старик еще раз едва заметно поклонился и, попрощавшись, пошел к тому подъезду, что девушка уже считала своим.
— Странный дядька, а, Панька? — спросила Ирина после того, как они остались одни. Снова пошел снег, темнота опускалась на двор-колодец, в окнах домов зажглись огни. — Наверное, такими все были в Союзе, до того как он развалился, как думаешь?
Панька равнодушно посмотрела на хозяйку, а затем присела в недвусмысленной позе.
— Очень доходчиво выражает твое отношение, — вздохнула Ирина и стала ждать, пока Панька сделает свои дела.
Снег продолжал валить и валить, усиливаясь с каждой минутой.
Прошло два дня, прежде чем Ирина снова проснулась посреди ночи.
Она открыла глаза, пытаясь вспомнить, что же ей снилось. Что-то насчет ее бабушки, умершей несколько лет назад. Что именно, вспомнить не удавалось, но сон оставил неприятное впечатление недосказанности и…
Девушка прислушалась: только сейчас она обратила внимание, что слышит гитарный перебор. Тихо, едва слышно доносились звуки струн; скорее она угадывала следующий аккорд, нежели в самом деле слышала его. Что-то знакомое, из времен школы… «Наутилус Помпилиус», Цой — в этом духе.
Ирина приподнялась на кровати, вслушиваясь в звуки, доносящиеся до нее из темноты. Кажется, играли где-то на улице. Панька снова стояла на задних лапах, упершись передними в подоконник, и смотрела в окно, чуть наклонив голову набок. Ирина подобралась к собаке, Паня взглянула на хозяйку, но почти тотчас снова уставилась в окно. Музыка стала отчетливее, знакомая мелодия, но узнать ее никак не удавалось. Ирина привстала, чтобы наледь, образовавшаяся внизу окна, не мешала смотреть.
На улице шел снег. Света почти не было, только сияние луны и звезд, да редкие голубые отсветы, падающие из окон квартир. Снежинки танцевали в воздухе, словно невесомые кружева, падающие с неба и сплетающиеся на земле в причудливую пушистую вуаль. Одинокое дерево было покрыто снегом, а внизу, на скамейке…
Ирина придвинулась ближе, едва не касаясь носом стекла. Да, точно, там кто-то сидел. Три… нет, четыре человека, один явно с гитарой. Теперь было хотя бы понятно, откуда шел звук: какие-то полуночники не спали, а сидели на улице, наигрывая старые песни и наверняка согреваясь чем-нибудь сорокоградусным. Лунный свет создавал забавный эффект, фигуры окружало едва заметное — но все-таки явное — млечное сияние, отчего их силуэты выглядели слегка размытыми, словно бы нечеткими.
— Наверное, лабрадор, — кивнула Ирина. Она была рада, что извечный разговор про Какашки Посреди Детской Площадки откладывается.
— Вам виднее, я не очень-то разбираюсь в породах, — улыбнулся старик, натягивая перчатку на руку. — Всю жизнь у меня были собаки, но все как-то дворняжки попадались.
Ирина нейтрально улыбнулась, не зная, что на это сказать.
— Знаете, дорогая, я бы не стал гулять здесь, — произнес мужчина, с улыбкой поглядывая на то, как Панька пытается что-то раскопать в куче снега.
«Началось», — обреченно подумала Ирина, но Евгений Афанасьевич снова ее удивил:
— Здесь вечером не очень-то комфортно, бывает, собирается молодежь, даже зимой, представляете? — мужчина взглянул на девушку, и та вдруг поняла, что он на самом деле говорит так, потому что волнуется за нее. Но с чего бы совершенно незнакомому человеку волноваться?
— Они иногда очень громко играют на гитарах, поют… — мужчина замолчал, глядя на ту самую скамейку, которая привлекла внимание Ирины ночью. — Нет, не поют, конечно, но не в этом суть. Не думаю, что такой красивой молодой женщине будет приятно слышать всякие нехорошие слова в свой адрес, верно? Да, у вас есть замечательный защитник, но все-таки…
Он пожал плечами, немолодой мужчина в дешевом пальто и обтрепанной шапке, как бы показывая, что все это не в серьез… и все-таки стоит прислушаться к его словам.
— Я… спасибо, — кивнула Ирина, немного сбитая с толку.
— Рад был с вами познакомиться, Ирина, — мужчина снова улыбнулся. — И с вами, уважаемая Пантера. Я живу в сорок первой, прямо над вами, так что, можно сказать, мы соседи. Если будет желание, заходите в гости, я одинокий человек, но еще могу поддержать разговор, если он, конечно, не касается компьютеров и всех этих политических дел — от таких тем я начинаю засыпать даже с чашкой крепкого кофе в руках.
— Спасибо, — кивнула девушка, совершенно не зная, как на все это реагировать. Она не смутилась, нет — в предложении Евгения Афанасьевича, годившегося ей в отцы (если не в деды) не было ничего такого. Он действительно просто приглашал ее в гости. По-соседски. Именно осознание этого факта заставило ее произнести: — Я как-нибудь зайду, обязательно.
— Буду очень рад, — старик еще раз едва заметно поклонился и, попрощавшись, пошел к тому подъезду, что девушка уже считала своим.
— Странный дядька, а, Панька? — спросила Ирина после того, как они остались одни. Снова пошел снег, темнота опускалась на двор-колодец, в окнах домов зажглись огни. — Наверное, такими все были в Союзе, до того как он развалился, как думаешь?
Панька равнодушно посмотрела на хозяйку, а затем присела в недвусмысленной позе.
— Очень доходчиво выражает твое отношение, — вздохнула Ирина и стала ждать, пока Панька сделает свои дела.
Снег продолжал валить и валить, усиливаясь с каждой минутой.
Прошло два дня, прежде чем Ирина снова проснулась посреди ночи.
Она открыла глаза, пытаясь вспомнить, что же ей снилось. Что-то насчет ее бабушки, умершей несколько лет назад. Что именно, вспомнить не удавалось, но сон оставил неприятное впечатление недосказанности и…
Девушка прислушалась: только сейчас она обратила внимание, что слышит гитарный перебор. Тихо, едва слышно доносились звуки струн; скорее она угадывала следующий аккорд, нежели в самом деле слышала его. Что-то знакомое, из времен школы… «Наутилус Помпилиус», Цой — в этом духе.
Ирина приподнялась на кровати, вслушиваясь в звуки, доносящиеся до нее из темноты. Кажется, играли где-то на улице. Панька снова стояла на задних лапах, упершись передними в подоконник, и смотрела в окно, чуть наклонив голову набок. Ирина подобралась к собаке, Паня взглянула на хозяйку, но почти тотчас снова уставилась в окно. Музыка стала отчетливее, знакомая мелодия, но узнать ее никак не удавалось. Ирина привстала, чтобы наледь, образовавшаяся внизу окна, не мешала смотреть.
На улице шел снег. Света почти не было, только сияние луны и звезд, да редкие голубые отсветы, падающие из окон квартир. Снежинки танцевали в воздухе, словно невесомые кружева, падающие с неба и сплетающиеся на земле в причудливую пушистую вуаль. Одинокое дерево было покрыто снегом, а внизу, на скамейке…
Ирина придвинулась ближе, едва не касаясь носом стекла. Да, точно, там кто-то сидел. Три… нет, четыре человека, один явно с гитарой. Теперь было хотя бы понятно, откуда шел звук: какие-то полуночники не спали, а сидели на улице, наигрывая старые песни и наверняка согреваясь чем-нибудь сорокоградусным. Лунный свет создавал забавный эффект, фигуры окружало едва заметное — но все-таки явное — млечное сияние, отчего их силуэты выглядели слегка размытыми, словно бы нечеткими.
Страница
3 из 9
3 из 9
