Госпиталь Святого Марка

Джимми чувствовал себя виноватым за столь незаслуженную благосклонность отца. Кэс же — напротив, брата любил, не испытывая никакой ревности на счет неравномерной раздачи отцовской любви… В отличие от Ника, которому доставалось от старика по полной. Если к младшему сыну шериф относился с всепрощающей любовью, а к Кэссиди — как к равному, то на Ника сыпались все шишки. Даже за проступки, которые тот не совершал (то есть, которые совершал Джим), приходилось отвечать по-взрослому. Отец не скупился на затрещины, но страшнее всего он наказывал словом. Больше всего Николас ненавидел и боялся выражения «паршивая овца», которой шериф награждал отпрыска в «особых случаях».

На смертном одре, прикованный к постели, старик О» Хара попросил Кэссиди и Джима выйти и остался с Николасом наедине…

— Прости меня, сынок. — Сказал тогда отец Нику. — Я был с тобой жесток. Мне хотелось лишь одного — воспитать из тебя мужика. И, видит Бог, мне это удалось… Сможешь ли ты меня простить?

Впервые в жизни Кэссиди О» Хара старший о чем-то попросил Николаса. Да не просто попросил, — в голосе старика чувствовалась мольба. Если к этому присовокупить тот факт, что старый шериф никогда и ни перед кем не извинялся, говорить о том, что Ник был ошеломлен, было бы лишним.

Сын подсел к умирающему ближе и оглядел старика. Беспомощный, слабый — он больше не был страшен. В какой-то умной книге Ник, еще в детстве, прочитал: «Уважение, основанное на страхе, ничего не стоит, если тебя перестали бояться». Теперь, средний сын понимал эту фразу, как никто другой.

Кэссиди О» Хара старший больше не вызывал ни трепета, ни страха — только лишь жалость. Мутный взор старика расфокусированно «гулял» по лицу сына, виноватый, просительный. По морщинистой щеке пробежала слеза, растекшаяся по руслам морщин.

— Прости меня, сынок, — вновь попросил шериф, и голос его предательски дрогнул.

Николас приблизил свое лицо вплотную к лицу отца и посмотрел прямо в глаза. Брезгливо поморщившись — от старика ощутимо несло потом и мочой — он медленно, наслаждаясь моментом, произнес:

— Ни за что…

Это были последние слова, которые Кэссиди О» Хара услышал перед смертью…

— Хей, Кэсс, какие дела!

— Чего натворил, Джимми? — младшего брата всегда удивляло, как Кэссиди, по одной лишь интонации, мог определить, что тот от него что-то скрывает — и это с учетом того, что голос Джима искажал скрежет старенькой рации.

— Да ничего…

— Э, балбес, — это был Ник — только он обращался к Джиму подобным образом. — Ты же знаешь, наколоть нас тебе не удастся.

«Нас, — передразнил про себя Николаса младший брат. — Тебя-то я в два счета провести смогу». Но вслух сказал:

— Да никого я не обманываю… Просто, поступил вызов из «Сент. Марка», там какой-то псих на людей бросается, врачу сопелку разбил…

Увидев на панели приемника красный огонек — Кэссиди нажал на кнопку передачи — Джим поспешно отключился.

— Я же тебе говорил: прежде, чем что-то делать по работе — ставь меня в известность! — Голос старшего брата был недовольным. — Будем там через десять минут, без нас не суйся. Все, отбой.

И отключился. Джимми лишь с досадой скрипнул зубами, да посильнее стиснул колесо руля — излишняя опека Кэссиди задевала его самолюбие. Уж лучше постоянные издевки Ника — тому хоть какой-то отпор можно дать, а здесь и предъявить-то, по большому счету, нечего.

Как Джим ни старался приехать раньше остальных, но, когда он заехал на территорию госпиталя, машина шерифа уже стояла в парковочной зоне.

«Сент. Марк» строили основательно, еще при Трумэне. По периметру — высокий железный забор с толстенными прутьями, увенчанными острыми пиками, похожие на воткнутые древком вниз копья, а само двухэтажное здание больницы больше походило на крепость: толстые бетонные стены, основательный фундамент, похожие на бойницы узкие окна. Проезжая через пропускной пункт, О» Хара младший с удивлением обнаружил, что будка дежурного пустует, а деревянный шлагбаум разбит и валяется на асфальте, в окружении мелких щепок.

«Странно, — подумал Джимми, направляя внедорожник туда, где припарковались братья. — Что же здесь произошло? Почему дежурный не нажал кнопку тревоги?»

— А вот и наш малыш, — сказал Ник Джиму, когда тот выбрался из автомобиля. — Хорошо покушал перед поездкой? В туалет сходил?

— Отвяжись, Ник, — О» Хара младший устало махнул рукой в сторону назойливого братца. — Привет, Кэс.

— Привет, малыш. — Из уст Кэссиди это обращение не выглядело издевкой. — Видел пропускной?

— Да, Кэс. Будку же осмотрели?

— Нет, мистер Коломбо, вас ждали, — ответил Николас, неприятно осклабившись.

— Ник, отстань от парня, — спокойно сказал Кэссиди, холодно посмотрев на Ника.