Добавить в моё избранное
28 мин, 47 сек 5489
И вовремя — старик, вдруг, резко развернулся и, жутко захрипев, бросился на братьев: мелькнули перепачканные кровью лицо и грудь, бешенные воспаленные глаза с паутиной лопнувших капилляров. Странный, если не сказать страшный, пациент опрокинул штангу капельницы и выбросил вперед окровавленные руки, явно намериваясь вцепиться в горло находившемуся ближе всех к нему Джиму.
Младший О» Хара, надо отдать ему должное, среагировал молниеносно — он резко нагнулся, пропуская психа вперед, а потом так же резко поднялся, придавая споткнувшемуся об неожиданную преграду агрессору дополнительное ускорение.
Старик приземлился на ступеньки лестницы с отвратительным хрустом, пару раз перевернулся, влекомый силой инерции, и затих.
Братья переглянулись и, не сговариваясь, пошли осматривать труп — сомнений не было, ни один человек не смог бы выжить после такого падения.
Ник, первым спустившийся вниз, поддел плечо пациента носком ботинка и перевернул его на спину.
— Матерь божья! — воскликнул средний брат, отшатнувшись от тела.
Теперь пострадавшего можно было рассмотреть повнимательнее. Лицо старика представляло собой отвратительное месиво, губ не было вообще, как будто кто-то вырвал их плоскогубцами, оставив неровные края запекшейся раны, левого уха не было, носа тоже. Из сплошной рваной раны, в которое превратилась шея с левой стороны, доносились какие-то булькающие звуки и хрипы… Но не это было самым страшным: мертвец жутко вращал глазами и скалил безгубую влажную пасть.
— Матерь божья… — снова повторил Ник, а через секунду последовал недавнему примеру Джима, согнувшись через перила.
— Да что же это такое… — Кэссиди зажал рот рукой, но рвотный позыв сдержал.
Джим впервые видел старшего брата — героя, идола и главный образец для подражания — в такой растерянности. Шериф перехватил «Ремингтон» за цевье и, вытащив из поясной кобуры пистолет, приставил его ко лбу мертвеца, не сводящего полных ненависти бешенных глаз с шерифа, и нажал на спусковой крючок.
Раздался выстрел, приглушенный плотью старика, и пациент тут же затих…
— Хватит прохлаждаться, — в голосе шерифа звенел металл, это немного отрезвило расклеившихся братьев.
Он вытер дуло «Беретты» о сорочку мертвеца и скомандовал:
— Все, пошли проведаем твою подружку, Джимми.
— Что это было, Кэс, как думаешь? — спросил Николас шепотом, когда братья медленно, прислушиваясь к каждому шороху, шли к кабинету доктора Райли.
— Не знаю, брат, — ответил шериф, глядя перед собой сквозь прицел «Ремингтона» и водя стволом дробовика из стороны в сторону, контролируя сектор потенциального «контакта». — Но этот дедуля был явно нездоров…
Белые стены длинного широкого коридора местами были испачканы кровью: размазанные чьими-то руками следы тянулись по всей правой его стороне, но у палаты с номером 212 жуткая красно-бурая кривая обрывалась.
Николас вопросительно посмотрел на Кэссиди, но тот отрицательно мотнул головой и, на секунду убрав руку с цевья ружья, ткнул себя в грудь, что означало: «Я сам». Ник кивнул и встал слева от брата. Джим, не задавая вопросов, встал справа.
Медленно выдохнув, Кэссиди толкнул дверь стволом дробовика, и та со скрипом отворилась…
«Сент. Марк» мог вместить немало людей, но, зачастую пустовал: старики в Ривер-Сити тянули до последнего, предпочитая «перележать» болезнь дома, что, в большинстве случаев, заканчивалось госпитализацией. Молодежь же, по большей части работала вахтами, возвращалась домой на праздники или в редкие отпуска. Так что, в основном, редкими «гостями» больницы были пожилые люди…
Братья, стараясь не шуметь, проскользнули в палату: сначала шериф, за ним Ник, а Джимми шел замыкающим, спиной вперед, на случай, если кто-нибудь попытается напасть сзади.
Открывшаяся им картина повергла полицейских в шок: медсестра в изодранном, перепачканном кровью халате, склонилась над старушкой, которая лежала на постели, не подавая признаков жизни. Помутневшие глаза пожилой леди были открыты, ее невидящий взор устремился в потолок.
Медсестра не обратила на вошедших в палату людей никакого внимания, слишком уж была увлечена своей трапезой: ловко орудуя острым обломком кости, которая торчала из обрубка правой руки, она потрошила мягкий живот несчастной пожилой леди в разорванной больничной сорочке, левой же вытягивала сизые кишки, то и дело впиваясь в них зубами…
— Ну что там… — спросил Джим и повернулся, да так и остался стоять с открытым ртом, не смея шелохнуться.
Ужасное создание тут же отреагировало на голос, и метнуло в незваных гостей, посмевших потревожить его персональный пир, полный нечеловеческой злобы взгляд. Его жуткие глаза были мертвы.
Младший О» Хара, надо отдать ему должное, среагировал молниеносно — он резко нагнулся, пропуская психа вперед, а потом так же резко поднялся, придавая споткнувшемуся об неожиданную преграду агрессору дополнительное ускорение.
Старик приземлился на ступеньки лестницы с отвратительным хрустом, пару раз перевернулся, влекомый силой инерции, и затих.
Братья переглянулись и, не сговариваясь, пошли осматривать труп — сомнений не было, ни один человек не смог бы выжить после такого падения.
Ник, первым спустившийся вниз, поддел плечо пациента носком ботинка и перевернул его на спину.
— Матерь божья! — воскликнул средний брат, отшатнувшись от тела.
Теперь пострадавшего можно было рассмотреть повнимательнее. Лицо старика представляло собой отвратительное месиво, губ не было вообще, как будто кто-то вырвал их плоскогубцами, оставив неровные края запекшейся раны, левого уха не было, носа тоже. Из сплошной рваной раны, в которое превратилась шея с левой стороны, доносились какие-то булькающие звуки и хрипы… Но не это было самым страшным: мертвец жутко вращал глазами и скалил безгубую влажную пасть.
— Матерь божья… — снова повторил Ник, а через секунду последовал недавнему примеру Джима, согнувшись через перила.
— Да что же это такое… — Кэссиди зажал рот рукой, но рвотный позыв сдержал.
Джим впервые видел старшего брата — героя, идола и главный образец для подражания — в такой растерянности. Шериф перехватил «Ремингтон» за цевье и, вытащив из поясной кобуры пистолет, приставил его ко лбу мертвеца, не сводящего полных ненависти бешенных глаз с шерифа, и нажал на спусковой крючок.
Раздался выстрел, приглушенный плотью старика, и пациент тут же затих…
— Хватит прохлаждаться, — в голосе шерифа звенел металл, это немного отрезвило расклеившихся братьев.
Он вытер дуло «Беретты» о сорочку мертвеца и скомандовал:
— Все, пошли проведаем твою подружку, Джимми.
— Что это было, Кэс, как думаешь? — спросил Николас шепотом, когда братья медленно, прислушиваясь к каждому шороху, шли к кабинету доктора Райли.
— Не знаю, брат, — ответил шериф, глядя перед собой сквозь прицел «Ремингтона» и водя стволом дробовика из стороны в сторону, контролируя сектор потенциального «контакта». — Но этот дедуля был явно нездоров…
Белые стены длинного широкого коридора местами были испачканы кровью: размазанные чьими-то руками следы тянулись по всей правой его стороне, но у палаты с номером 212 жуткая красно-бурая кривая обрывалась.
Николас вопросительно посмотрел на Кэссиди, но тот отрицательно мотнул головой и, на секунду убрав руку с цевья ружья, ткнул себя в грудь, что означало: «Я сам». Ник кивнул и встал слева от брата. Джим, не задавая вопросов, встал справа.
Медленно выдохнув, Кэссиди толкнул дверь стволом дробовика, и та со скрипом отворилась…
«Сент. Марк» мог вместить немало людей, но, зачастую пустовал: старики в Ривер-Сити тянули до последнего, предпочитая «перележать» болезнь дома, что, в большинстве случаев, заканчивалось госпитализацией. Молодежь же, по большей части работала вахтами, возвращалась домой на праздники или в редкие отпуска. Так что, в основном, редкими «гостями» больницы были пожилые люди…
Братья, стараясь не шуметь, проскользнули в палату: сначала шериф, за ним Ник, а Джимми шел замыкающим, спиной вперед, на случай, если кто-нибудь попытается напасть сзади.
Открывшаяся им картина повергла полицейских в шок: медсестра в изодранном, перепачканном кровью халате, склонилась над старушкой, которая лежала на постели, не подавая признаков жизни. Помутневшие глаза пожилой леди были открыты, ее невидящий взор устремился в потолок.
Медсестра не обратила на вошедших в палату людей никакого внимания, слишком уж была увлечена своей трапезой: ловко орудуя острым обломком кости, которая торчала из обрубка правой руки, она потрошила мягкий живот несчастной пожилой леди в разорванной больничной сорочке, левой же вытягивала сизые кишки, то и дело впиваясь в них зубами…
— Ну что там… — спросил Джим и повернулся, да так и остался стоять с открытым ртом, не смея шелохнуться.
Ужасное создание тут же отреагировало на голос, и метнуло в незваных гостей, посмевших потревожить его персональный пир, полный нечеловеческой злобы взгляд. Его жуткие глаза были мертвы.
Страница
5 из 9
5 из 9
