Чернокнижник

— Я знаю, все вы думаете, будто плотницкий сын и есть потрошитель, — усмехнулся лесник, — только скажу я вам, что его напрасно казнили. А настоящий изувер, — и как его только земля носит? — по-прежнему на свободе. И если его не остановить, вскоре продолжит он свои черные дела. Помяните мое слово, найдем мы беднягу-кузнеца висящим на дереве с распоротым брюхом.

— Ох, и насмешил ты, приятель, ей-богу! — вступил в спор графский садовник. — Неужели ты думаешь, что какой-то убийца, — будь он трижды безумцем, — мог совладать с Тадеушем? Да вы видали его кулаки? Это же здоровый мужик, у него силища — дай бог каждому. Он быка одной рукой без труда завалить может. И никуда наш приятель не исчез, а просто сбежал от своей стервы — жены. Вы знали его жену? От этой ведьмы любой бы мужик сбежал. Удивительно, как он мог так долго терпеть ее. Так что, не стоит раньше времени оплакивать Тадеуша. Наверняка, живет себе, пройдоха, припеваючи в каком-нибудь соседнем городишке с новой подругой и бед не знает.

Одни из спорщиков, местный оружейник, все это время молчал, с безразличным видом ковыряясь в зубах. Наконец он тоже высказался, и его мнение по этому поводу было таково. Мол, ничего таинственного в исчезновении кузница нет. Ведь в день своего исчезновения кузнец засиделся допоздна в трактире.

— Верно я говорю, хозяин, заходил к тебе кузнец в тот вечер? — окликнул он Аврелиуса.

Тот молча кивнул в ответ.

— Так вот, нализался наш приятель до чертиков. Все мы знаем, что любил он закладывать за воротник, а в тот вечер, должно быть, особенно переусердствовал в этом деле. Потом поплелся ночной дорогой домой и спьяну свалился в воду. Или заплутал в лесу и превратился в лакомство для волков. Или, неровен час, затянула его трясина болотная. Голову даю на отсечение, так все и было. Эй, трактирщик, плесни-ка мне еще пивка!

Этот пьяный разговор начал надоедать Аврелиусу. До полуночи оставался час, но засидевшиеся посетители, похоже, и не собирались расходиться. Трактирщик в очередной раз наполнил кружки пивом и подал к их столу жареный кусок мяса с аппетитной румяной корочкой.

Потом Аврелиус убил их.

Потому что на принесенном куске мяса они заметили крест в виде двух скрещенных молний.

И как они с пьяных глаз могли его разглядеть?

Сильвия осторожно ступала босыми ногами по холодной земле. Она уже стала жалеть, что позволила Луизе уговорить ее на безумную авантюру — посетить одну из тайных встреч, которые проводил аббат Аврелиус. В народе эти встречи называли синагогами сатаны.

Сама Луиза давно стала посещать подобные вечеринки, чем и вызвала многочисленные насмешки и порицания со стороны своих соседок, которым казалось, что добром это не кончится. Действительно, страшно подумать, какой бы поднялся шум, если весть об этих встречах донесли до ушей инквизиция. Но время шло, а гром так и не грянул.

Поэтому, когда сегодня Луиза неожиданно предложила своей подруге посетить одну из совместных встреч, она с готовностью согласилась. Судя по рассказам подруги, там было довольно весело — самое подходящее место для молодых и незамужних девиц.

На собрание общины Сильвию привели с завязанными глазами. От томительного ожидания девичье сердечко трепетало в предвкушении новых, таинственных и запретных, а потому волнующих приключений. Когда, наконец, с ее глаз сняли повязку, первое, что она увидела, — человека, закутанного в черную монашескую рясу с капюшоном, полностью скрывавшим его лицо. В одной руке он держал книгу, в другой — магический жезл, украшенный таинственными и непонятными знаками. Она догадалась, что это и был знаменитый аббат Аврелиус.

Сильвия огляделась вокруг. Оказалось, что ее привели на городское кладбище. Вокруг, на манер покойников скрестив на груди руки, стояло еще человек десять, также одетых в монашеские рясы с капюшоном. В качестве алтаря была приспособлена чья-то могильная плита, на которую водрузили массивный церковный подсвечник и чашу, выточенную из человеческого черепа. В вырытой рядом с алтарем неглубокой яме теплился тусклый огонек, но невдалеке была приготовлена большая вязанка дров.

Аврелиус, исполняющий роль жреца, воздел к небу руки и, обращаясь к Сильвии, произнес:

— В царственном свете неоскверненной мудрости пробудись и войди в зияющую бездну. Сбрось оковы, с веками отяжелевшие от бремени священной лжи и предстань пред истинным отцом своим в том облачении, в котором ты вошла в сей мир, без покровов и стыда.

С девушки сняли одежду. Прохладный ночной ветер принялся ласкать ее обнаженное тело. Она дрожала от возбуждения и сладостного томления.

— Услышьте же слова Отца нашего, — продолжал Аврелиус, — у которого множество имен, нам же он известен как сияющий Люцифер, принц тьмы: «Повинуйтесь тому, чья власть простирается до небес, в чьих руках солнце — сверкающий меч, а луна — пронзающее пламя.