Чернокнижник

Тех, кто пытался оказать сопротивление, ждала немедленная и ужасная смерть. Остальных немедленно заковывали в кандалы. Топот лошадей, звон оружия, возгласы гвардейцев и стоны умирающих смешались воедино.

Неудивительно, что никто не услышал раздавшийся в лесной чаще предсмертный девичий крик.

Луиза очнулась в подземелье. Она помнила только то, как один из всадников ударил ей по голове рукоятью меча. Потом — обморок.

Луиза огляделась вокруг. Она оказалась в маленькой камере с влажными стенами, покрытыми многолетним мхом. На полу валялась охапка старой, почти истлевшей, соломы. Повсюду деловито суетились огромные серые крысы, ничуть не смущаясь присутствия человека. Свет пробивался только через маленькое узкое окошко под самым потолком.

В дальнем углу стоял покрытый паутиной глиняный кувшин, а рядом с ним в полнейшем беспорядке валялось несколько инструментов, зловещее назначение которых без труда открывалось любому, кто имел хоть какое-то представление об ужасных пытках инквизиции.

Загремел тяжелый засов, скрипнула ржавая дверь и в комнату вошли трое монахов-доминиканцев в коричневых рясах в сопровождении палача, чье лицо скрывала красная маска.

Один из монахов достал чистый пергамент и приготовился записывать показания обвиняемой. Остальные уселись за пыльный дубовый стол, и, помолившись, приступили к допросу. На Луизу посыпался град вопросов.

— Давно ли вы начали посещать синагоги сатаны? Много ли колдунов приходило на эти собрания вместе с вами? Какие кушанья подавались на шабашах? Добавлялось ли в вино кровь убиенных некрещеных младенцев? Что вы получали в обмен на обещание служить сатане? Какие злодеяния вы совершили за время своего служения? Являлся ли вам по ночам дьявол, чтобы склонить к плотским утехам? Приходилось ли вам, по наущению сатаны, насылать ураган или отравлять колодцы?

Перо скрипело по пергаменту, вопросы следовали один за другим, но все они оставались без ответа. Потупив взор, Луиза хранила молчание. Убедившись, что ведьма не собирается добровольно отвечать на вопросы, председательствующий монах подал условный знак палачу.

Палач сорвал с Луизы одежды и приковал ее к стене. Затем он натянул ей на голову тугой железный обруч, и принялся медленно затягивать его вокруг лба. Луиза застонала от невыносимой головной боли. Казалось, что ее мозг вонзились тысячи острых иголок. В глазах ее потемнело, и Луиза потеряла сознание.

Она очнулась, когда в лицо ей плеснули холодной водой. Она попыталась пошевелиться, но ей это не удалось. С трудом подняв тяжелую голову, Луиза обнаружила, что она привязана кожаными ремнями к столу. Палач не спеша раздувал кузнечный горн.

Один из монахов приблизился к Луизе и повторил свои вопросы. В очередной раз не получив на них ответа, он раздраженно махнул остальным своим спутникам, и монахи удалились, оставив пленницу наедине с палачом.

Широко открытыми от ужаса глазами Луиза следила за действиями своего мучителя, который вытащил из пылающего горна раскаленные докрасна клещи и приблизился к ней.

В это время в соседней камере все те же монахи-доминиканцы допрашивали Аврелиуса.

— Аббат Аврелиус, три года назад вы были отлучены от Церкви и преданы проклятию за еретические суждения, но вам удалось скрыться и избежать заслуженного наказания. Сегодня вы вновь задержаны по подозрению в совершении преступления против бога и против человека. Практически все из ваших соучастников сознались, что принимали участие в организованных вами дьявольских сборищах, на которых оскверняли святое причастие, поносили имя Иисуса Христа и возводили хулу на единую святую католическую Церковь. Они утверждают также, что совершали вместе с вами богомерзкие языческие обряды, сопровождаемые ритуальным пролитием христианской крови. Ведение вашего дела поручено мне, Бернарду Реми, епископу из ордена святого Доминика. И сейчас мы намерены определить степень вашей вины, а также вынести справедливый приговор. Итак, приступим.

— Веруете ли в рождество Христово, нашего господа и спасителя? — вкрадчиво поинтересовался Бернард Реми.

— Когда Иисус явился во плоти, он встал посреди мира, но нашел всех людей пьяными, — тихо ответил Аврелиус, — Никто из людей не жаждал вкусить от Духа святого. И тогда Иисус опечалился за слепых сердцем детей человеческих, которые не видят, что они приходят в мир нагими, и нагими покидают его.

Епископ удовлетворенно кивнул и продолжил:

— Про вас говорят, будто вы приписываете Иисусу такие слова: «Когда вы обнажитесь и не застыдитесь и возьмете ваши одежды, положите их у ваших ног, подобно малым детям растопчите их, тогда вы увидите Сына того, Кто жив». Но ни в одном из синоптических Евангелий, утвержденных Вселенским собором, нет таких строк. Уж не сатана ли нашептал их?

— Если я назову вам источник моих слов, вы возьмете камни и бросите их в меня, но огонь выйдет из камней и сожжет вас.