Хоспис

— Кто там? — повторил он.

— Мы Легион… — ответили десятки голосов. — Рогатый держит нас здесь. Помоги… помоги мне…

Что было дальше, Леша не помнил. Однако сейчас, как и тогда, он сломя голову ринулся вверх. Уже в морге он потерял пламя — зажигалка выпала из рук, на пальце вздулся волдырь от ожога. Это место проклято, отсюда надо бежать. Бежать от себя, от своей памяти. Скорей на улицу, набрать побольше воздуха, очистить легкие. И ехать… валить к чертовой матери.

Домой Леша вернулся заполночь и сразу заполз в кровать. Ему снились извилистые коридоры, и лестницы, ведущие вникуда. Он шел по ним, заглядывая в палаты. Только почему-то вместо кроватей, там стояли стулья. Они держали людей — немощных и больных, желтых и серых, с вытекшими глазами и полностью беззубых. На одном из стульев сидела Маша. Продырявленный проказой рот шептал «Я жду твоих извинений!».

Кошмар казался бесконечным. Леша ворочался во сне, пока его душа бродила по закоулкам сна. В одном из них он попал кабинет отца. На стенах вместо анатомических атласов-нацистская свастика, вместо портретов Павлова и Сеченова — Гитлер и доктор Менгеле, вместо таблицы Менделеева — карта френологии. Вместо раковых опухолей в шкафу сидели дети. «Помоги нам!» — кричали они. — «Рогатый держит нас здесь! Скоро он вернется с обхода». А потом наступило то, от чего Леша проснулся в холодном поту. Он вскочил с кровати, разбудив диким криком жену и сына.

— Идиот! — шептала Маша, поправляя бигуди. Она включила ночник и закрыла форточку, успокоила сына и даже успела выкурить сигарету. Всё это время Алексей сидел на постели, пытаясь забыть последнюю часть сна.

Под утро пачка опустела, а пепельница наоборот переполнилась окурками. Леша сидел сгорбившись, и рассматривал кухню, чуть тронутую бледным, осенним рассветом. От внезапной догадки его мутило.

«Рогатый… санитары называли так моего отца, его волосы постоянно торчали на макушке, будто рога… В таком виде он был похож на дьявола»…

Весь следующий день Леша провалялся в кровати, а ближе к вечеру вышел из дома под нескончаемые вопли жены.

— Куда ты опять намылился? Тебе сегодня весь день названивают — ваши поставщики совсем обнаглели. Немедленно реши этот вопрос! Кто директор — я, или ты?

На пол пути к Старым Районам улетела целая пачка сигарет. Лешу тошнило, перед глазами проплывала темная дорога. Почти как вчера, когда он мчался домой, не разбирая знаков. Это казалось сном, преддверьем ночного кошмара. Реальность, видения и сны смешались в отравляющий коктейль, в едкое лекарство, которое дает онкобольному.

«Что же я делаю» — подумал Леша, сворачивая к больнице. — «Зачем? Зачем? В этом шкафу лежит не один скелет, там их целое кладбище. Но только так я смогу понять, почему отец бросил нас и чем он занимался все эти годы».

Леша не допускал мысль, что отец ставил над больными какие-то эксперименты. Евгений Петрович был хоть и строгим, но добрым и миролюбивым человеком. Таким он запомнился сыну, так о нём говорили все остальные. Была иная уверенность — этот сон значит что-то совсем другое. Он властвовал над сознанием, выковыривая из памяти какие-то мелкие, и на первый взгляд незначительные детали.

Снова оказавшись возле больницы, Леша распечатал вторую пачку.

«В кабинете отца был тайник. Он прятал там какие-то книги. Однажды, я заглянул к нему без спроса и увидел, как он читает очень старый, распухший от влаги том. Отец отругал меня, и велел выйти, а потом снова зайти, но как полагается. Я вышел, постоял какое-то время в коридоре, неловко постучал и снова зашел. Вместо книги на столе лежала чья-то история болезни. Отец скрывал от меня тайник, но я знал — он выбит в стене, за тем жутким шкафом».

Стараясь не задерживаться на этажах, Леша сразу метнулся к кабинету. Из дома он прихватил фонарь. В его свете своды и коридоры казались ещё более мрачными — вдруг, луч столкнется с чем-то, чего здесь быть не должно.

В маленькое отверстие между шкафом и стеной пальцы не пролезли. Леша заметался в поисках чего-то, что могло бы ему помочь. Он открутил ножку от металлического стула и насел на неё, как на рычаг.

Раздался звук бьющегося стекла. Шкаф упал, разбились колбы, в воздухе запахло мертвечиной. Ноги увязли в формалине и вонючих ошметках черной жижи. Но Леша старался не обращать на это внимание. Он увидел дверцу — деревянную с навесным замком. Она прикрывала нишу в стене, и возможно когда-то могла сойти за сейф. Всё той же ножкой Алексей расправился с замком, дверца открылась, нутро засосало томительное ожидание.

«Я не буду читать это здесь» — подумал Леша, сгребая содержимое тайника в рюкзак. — «Не хочу ни секунды тут оставаться».

На втором этаже Леша остановился. Он увидел свет, блеклый и слабый, будто горела настольная лампа. Свет шел из-под двери, сталкиваясь с пылью, сухо стелился по полу.