Тень

И вот уже он — на автобусной остановке в своём сером плаще и шляпе. Тени по-прежнему не было. «Господи! Это всего лишь сон! Страшная сказка!» Но боль в спине не походила на сказку, даже самую страшную. Чья-то рука опустилась на плечо. Григорий обернулся и вскрикнул. Перед ним предстала Елена. Ну… или та женщина, с которой он вчера познакомился в автобусе.

— Чего ты испугался? Не помнишь меня?

— Пошла ты к чёрту, госпожа хренова! Какая ты мне госпожа! Ты посмотри на себя, кошка облезлая. Я тебя сейчас так… Забудешь, где твоё ложе поганое находится.

Елена стояла, выпучив глаза. Григорий кричал на неё, замахивался, кривляясь от боли. Вокруг них стал собираться народ. Подошёл автобус. Григорий заскочил в него, хохоча и дразнясь. Он прильнул к окну. Но никакой Елены на остановке он больше не увидел. Он видел лишь людей, от удивления не успевших залезть в автобус.

— Ваш билетик. Так, Ваш… У Вас, мужчина, проездной?

— Тьфу, дура! — выпалил Григорий. — Это я не Вам. — Он показал кондуктору проездной.

Он сидел за своим столиком и с неохотой потягивал своё любимое «Клинское». Напротив бармен Ромео читал свежую газету.

— Чего пишут? — спросил Григорий как бы сам себя.

— Читай. — Ромео кинул ему газету и, зевнув, ушёл.

Григорий раскрыл газету. Ему сразу же бросились в глаза две фотографии на первой полосе. Платон и его девушка. Заголовок статьи: «Жертвы автокатастрофы». Дрожащими губами Григорий стал читать вслух: «Сегодня ночью около трёх часов… б-б-б… на Московском… о, ужас… проспекте… б-б-б… врезалась в Камаз. В машине было двое… б-б-б… девушка от многочисленных ранений скончалась на месте, а юношу с переломанными руками, ногами и позвоночником доставили… б-б-б… где он скончался к утру»… Григорий отбросил газету. «Нет, ну это уже слишком!»

Вернулся Ромео. Он поставил на стол пепельницу и закурил. Григорий схватил газету и развернул её перед его лицом.

— Видишь эти фото?

— Ну, вижу. И что?

— Как что? Эти двое были вчера вечером в твоей забегаловке. Я с ними общался. Парня зовут Платоном.

— Григорий, тебе нельзя пить. У меня очень хорошая память на лица. Не было среди посетителей этих двоих.

— А с кем я, по-твоему, беседовал?

— Как всегда, с очень умным человеком — с самим собой.

— А потом что было?

— Видимо, вдоволь набеседовавшись, ты напялил шляпу и убежал.

— Да ты бредишь. — Григорий откинулся на спинку скамейки. — Твоя память на лица тебя подводит. Когда ты стоишь за стойкой, то ничего, кроме цифр на мерном стакане, не замечаешь. — Он махнул рукой. — О чём там говорить.

Подтягивались посетители.

— Ладно, пойду работать.

— Этот столик занят! — сказал Григорий громко. Он икнул. — Весь занят! И всегда, когда я… мы здесь. — Он опять икнул. И вскоре сон овладел им.

В грязном набедреннике уже тридцатилетний Григорий засиделся в какой-то задрипанной таверне под названием «Самогонщики». Он в бегах. Его уже давно ищут. Вот уже несколько лет прошло с того дня, как он сбежал от госпожи Елены. Но он никак не может забыть смерть Платона и его девушки. Глупую, жестокую смерть. А ведь он виновен в этой смерти! И он никогда себе этого не простит. Вдруг двое коренастых мужчин направились к его столу.

— Занято? — спросил один из них.

Ну конечно, Григорий не мог их не узнать! Это были стражники, служившие при дворе Елены. Именно они колотили палкам по его слабому телу в ту ночь. Уж их-то он запомнит на всю оставшуюся жизнь. Григорий юркнул под стол.

— Что это с ним?

— Не знаю.

Прибежал хозяин таверны — пузатый мужчина с усами. Он вытащил Григория из-под стола и шепнул ему на ухо:

— Уходи отсюда скорей! Они тебя могут узнать! Тогда и мне плохо придётся. И я из-за тебя влипну!

Григорий побежал, но стражники схватили его.

— Ах, вот ты где нам попался! Жди самого страшного наказания!

Один стражник схватил за руку хозяина таверны:

— И ты пойдёшь с нами. Тебе кое-что придётся нам объяснить.

— Убейте меня! Лучше убейте меня прямо здесь! — кричал Григорий, когда его тащили к выходу.

— Нет, это госпожа будет решать, что с тобой сделать.

— Не-е-е-ет!

Григорий хотел вырваться. Но тщетно. Разве возможно вырваться из лап таких бугаев!

— Убейте меня! Убейте! Убейте! — Григорий закрыл глаза.

— Да успокойся ты, наконец. Что это сегодня с тобой?

Когда он открыл глаза, то вроде бы увидел ту же картину. Его держали под руки два бугая, одетые, правда, как-то по-современному. Но лица… точь-в-точь как у тех проклятых стражников! Григорий оглядел себя. Он — в своём сером плаще.

— Шляпа! Где моя шляпа?

— Ну, наконец-то, пришёл в себя, — прогремел один из бугаёв и расхохотался.