Глаза напротив

А по ним неслышно скользили узконосые лодчонки, над которыми торчали соломенные конусы, закрывавшие головы гребцов.

Соломенная шапка не украшала голову появившегося, поэтому я разглядел тёмные, как смоль, волосы с проблесками седины. И чёрные глаза, почти невидимые в узких глазницах. Испугавшись, я отдёрнул руку.

— Ц, ц, ц, — отщёлкал язык китайца три нотки недовольства. — Ты вступил в игру, дитя любопытства.

— Да тут уже середина партии, — хмыкнул я.

Славик кивнул и издал нечто среднее между отрыжкой и похрюкиванием.

— У этой игры нет середины, — покачал головой китаец. — Ни начала, ни конца.

— Как же тогда начинать? — тогда я и увидел, что сквозь тёмные и светлые квадраты просвечивает городская карта. Мелькнули знакомые названия. Улица Большевистская, улица Луначарского, Октябрьская площадь. Похоже, дома щёлкнули с вертолёта. Фигуры словно зависли над улицами.

— Ходы определяют руки, что двигают тебя, — пожал плечами китаец. — И армия того, кто сидит напротив.

Я заметил, что дома сфотографированы странно. Некоторые стоят прямо, являя крыши и трубы, а некоторые запрокинуты под немыслимым углом. И оба мира затейливо перемешаны.

— Идём уже, — шёпотом ныл Славик, чувствуя, что время утекает зря.

— А мне обязательно играть? — я чуть подался к китайцу.

— Теперь да, — неуловимым движением он восстановил дистанцию. — Но можешь купить шахматы и сам двигать фигуры. Иначе тобой станет играть кто-то другой.

— Рекламный ход? — подмигнул я.

Лицо китайца осталось суровым. Славик склонился над доской, тоже потянувшись к фигурам.

— Можешь оказаться в другой армии. Тогда вам суждено срубить друг друга, — китаец обнажил мелкие темноватые зубки. — Но если хочешь вытащить друга из-под удара, купи шахматы и сыграй войском, куда его только что приписали.

Славик отдёрнул палец от острых зубчиков короны, венчающей благородную голову шахматного владыки. Славяна трудно заставить купить и пиво за свой счёт. Выкидывать же крупную сумму за антикварную вещичку показалось ему безумием.

— Пойдём, — ныл он уже в полный голос.

Возле шкафа вспыхнул светлый квадрат, откуда зловеще улыбнулся зеленоглазый дьявол. Его кирпичная кожа складывалась морщинами. Казалось, я вижу, как на мохнатых ушах ветер запределья колышет волоски.

— Ты ему понравился, — едва заметно улыбнулся китаец. — Пожалуй, он хочет играть твоей стороной.

— Я думал, дьявол всегда играет против, — ехидно осклабился я в ответ.

— О нет, есть люди, чьи замыслы относительно тебя куда коварнее.

— А что они получат, если я погибну там, на доске?

— Решение проблем, которые ты им доставляешь, — голос был усталым и монотонным.

Я посмотрел на фигуры. Потом в световой короб. Или я раньше не обратил внимания, или картинка изменилась. Дьявол пощёлкивал когтистой лапой. Мозолистые пальцы сжимались и разжимались, словно звали в свои объятия.

— Магазин закрывается, — отчеканил суровый голос.

Казалось, говорил тот же китаец, только чуть выше и не в белом, а чёрном сюртуке. А его брат в светлых одеяниях куда-то таинственно скрылся.

Эта подмена выбила меня из колеи, что дало Славику беспрепятственно увлечь мою персону к выходу. Ноги механически отсчитали ступеньки, и мы оказались на улице вечернего города. А я вдруг понял, что на сегодня охота к знакомствам ушла в минус.

Теперь не оставалось сомнений, что мной играли. Окружали, готовя коварные ловушки.

— Так! — громко объявил я хозяину пальцев, что двигали меня по доске. — А мне разве нельзя нападать?

Выяснить бы, что я за фигура? Вдруг ферзь?! Тогда сильнее нет никого, и я легко могу крушить и ломать всех подвернувшихся. Оставалось убедиться. Но на какой половине доски? Я стоял недалеко от удивительной границы, где мир преломлялся, сливая вертикаль и горизонталь воедино.

Пыхтя не хуже древнего паровоза, из-за поворота выкатилась огромная осадная башня, плюющаяся огнём и чёрными каплями кипящей смолы. Было в ней нечто монументальное, словно там, за квадратными зубцами крепостной стены, должен выситься главный памятник мира. Её тяжесть, казалось, сгибала улицу кольцом. Громада, сложенная из белых камней, стремительно приближалась, желая подмять меня как можно скорее. По логике выходило, что я принадлежал армии чёрных. Ведь и слон тоже был белым? А конь? Конь, который чуть не прошиб мне голову, имел вороную масть с отливом. И офицер в чёрном мундире! Неужто я присягаю на верность то одному владыке, то другому — его злейшему врагу?

Время, потраченное на рассуждения, значительно сократило дистанцию между мной и башней. Теперь на блоках, ранее казавшихся каменными, отчётливо виделись деревянные узоры. Пять секунд, отсчёт пошёл.