30 мин, 0 сек 13048
— О чем ты? — спрашиваю я. — Помолчи, не трать силы.
— Пустое, — он широко ухмыляется, кровь течет по подбородку.
Рот мой наполняется тягучей слюной.
— Я не Арлекин, — шепчет он.
— Я знаю. Твоя монета…
Он опускает веки в знак согласия:
— Он вернется. Я думал, ты просто мальчишка… Но вы с ней — вы одного поля ягоды… Есть общее… Ты сможешь ее защитить.
Ратке склоняется над раненым, расстегивает пуговицы на охотничьей куртке.
— Он сам вырезал эту флейту, — бормочет лже-Арлекин. — Из кости какого-то гаитянского колдуна… Стоило подумать об этом, когда убил его. Он придет за мной…
Я начинаю понимать.
— Не за тобой, — говорю я. — За ней.
Он согласно опускает веки.
— Откуда… знаешь?
— Я поступил бы так же.
— Верю.
Заходится кашлем, запрокидывает голову. Ратке смотрит на меня, качает головой.
Я поднимаюсь с колен. Соболь кивает мне.
— Знатный удар, Змей, — говорит Лещ с чувством.
Ратке и остальные уносят тело.
Мы остаемся на пустыре втроем.
— О чем это он толковал? — с любопытством спрашивает Лещ, придирчиво оглядывая саблю.
Я смотрю на клинок в его руках, потом на его лицо. Мне не хочется отвечать.
Из степи ветер приносит звук, совершенно неуместный, немыслимый здесь, в глуши. Оттого тем более жуткий.
Это чистая и переливистая мелодия флейты.
Мелодия гипнотизирует, будоражит сердце и затуманивает разум. Быть может, все это только мнится нам?
— Слыхал? — спрашивает Лещ, когда звук обрывается.
Рот его полуоткрыт, а к нижней губе прилипла незажженная папироса. Он механически шарит по карманам, всматриваясь в туман.
Соболь смотрит на меня, ожидая какого-то объяснения. Но я знаю не больше него.
— Мне это не нравится, — говорю я.
— А может, это местный Пан, — нервно хихикает Лещ. — Созывает дриад на свидание?
Он замолкает, озадаченно мусоля папиросу в пальцах.
Я достаю спички и помятую пачку «Крючкова», прикуриваю ему, потом себе.
Мы смотрим в туман, заволакивающий кладбище.
— Что он тебе сказал, этот Арлекин? — спрашивает Соболь.
— Он вовсе не Арлекин, — говорю я.
— Что?
Вытаскиваю из кармана бриджей монету, показываю Соболю.
— Видал когда-нибудь такое?
Лещ берет монету, пробует ее на зуб, сплевывает.
— Вроде золото.
— Давно ювелиром заделался? — ухмыляется Соболь.
— В этом я знаю толк.
— Лепрекон? — Соболь пожимает плечами. — Плевать! Тяжелый денек выдался, идемте спать.
Мы втроем спускаемся с пригорка, чертыхаясь, хлюпаем сапогами по грязи.
— Артисты, мать их, — говорит Лещ.
— Они никакие не артисты, — говорю я. — Они точно такие же, как мы.
— Ты о чем?
— Изгнанники. Призраки перечеркнутой эпохи. Беглецы.
— Мы никуда не бежим, — говорит Соболь. — Да, Совет объявил нас вне закона, но это не значит…
— У них Москва, Соболь, — Лещ сплевывает. — У них Черный трон!
— Мы вернем его себе, отобьем у них, как бы они не…
— Дело не в том, — говорю я. — У кого сколько составов с боеприпасами и живой силы. Дело в вере. Им верят. Нам — уже нет.
— Странно слышать твои рассуждения.
— Так рассуждает всякий, кто способен смотреть вперед чуть дальше собственного носа.
— Что ж ты предлагаешь? Бежать за границу? Сдаться на милость победителя, а?
— Ну, это вряд ли. Видали мы их милости.
— И что нам, по-твоему, делать?
— То, что мы умеем делать лучше всего, — говорю я. — То, в чем заключается наше призвание.
Они не возражают.
Когда до изб уже рукой подать, из тумана вновь прилетает звук флейты.
— Это уже ни в какие ворота… — Соболь оборачивается.
— Тихо! — я вскидываю руку. — Слышите?
Теперь к чистой переливчатой мелодии, летящей по окрестностям, примешиваются другие звуки. Совершенно лишние, никак с ней не сочетающиеся.
— Это же… — начинает Лещ.
Прерываю его жестом.
Звуки становятся все отчетливей, приближаются.
Это чавкание грязи под ногами. Под множеством ног. Кто-то идет к нам из тумана. И к хлюпанью глины вскоре прибавляется невнятный гомон. Нечленораздельное мычание с похрюкиванием, с подрыкиванием.
— Лещ, — говорит Соболь, с лязгом выдвигая из ножен шашку. — Давай-ка буди Марафета… А потом к амбарам, за патронами. И попрошу поскорей…
— Но я…
— Попрошу поскорей! — повторяет Соболь.
Впереди, в тумане, видны медленно приближающиеся тени, силуэты фигур, качающихся из стороны в сторону.
Невдалеке, за их спинами, продолжает играть флейта.
Страница
6 из 9
6 из 9