Марьяж, господа!

Она просила и не давала мне право выбора. Но, даже будь он у меня, я бы ответила точно так же.

— Да, Полли. Я готова.

Она улыбнулась. Светло и спокойно. Так, как будто груз давивший на её плечи, наконец-то ослаб под дружеским участием.

— На этом холме лежит индейское проклятие, — сказала Полли. — Твой дом, Мод, как склеп охраняет его, но так не может быть всегда. Дух великого Огивы, индейского вождя по имени Скользящая Змея казнённого по воле племени рукой белой женщины, по преданию возродится в пятом колене, и отомстит за свой позор.

Духи земли и неба, всё живое и мёртвое свидетельствуют этому обещанию. Но, хвала Богу, чаша весов, на которой покоятся собственные грехи Скользящей Змеи, отяжелена убийством старшего брата и закреплена оберегом его бледнолицей вдовы. Возмездие, совершённое женщиной в отношении новопровозглашенного Огивы, было более чем справедливым.

Не зная того, ты, Модди, купила Дух дома, положив к его ногам девственную кровь, и стала полноправной хозяйкой склепа. Твой брат не посмел тебя тронуть. Нет, Роберт выбрал иной путь. Чтобы добраться до духа Скользящей Змеи в попытке возродить сына, он предложил дому жертву. Человеческие жизни. И он, твой дом, Модди, принял её. Он укрыл от меня Роберта Фореста и без твоей помощи мне не подобраться к нему. Не остановить соитие живого с мёртвым.

— Что мне нужно сделать, Полли? — пролепетала я, едва дыша от ужаса услышанного. — Я не знаю…

Она опустила мой подбородок и прошептала:

— Поговори с ним.

— С кем? — спросила я, глупо моргая под её прямым взглядом.

— С домом, Мод. Вели дому открыть тебе склеп.

— С-склеп?

— Да, девочка.

— Прямо сейчас?

Темные губы Полли дрогнули в кривой усмешке:

— Да. Я давно готова к неизбежному. Моё промедление и так стоило людям жизни. Вели открыть дверь в склеп, Мод, прямо здесь и, пожалуйста, будь тверда в своём решении. Позже, когда я дам знать, ты откажешься от положения хозяйки дома, иначе, девочка моя, нам не довести начатое… до конца. В тот миг, когда Дух дома поймёт, что его отвергли, он призовёт того, кто давно готов стать его полноправным хозяином.

— О Господи, Полли, я не смогу…

— Ты сильная, Мод! Ты должна настоять.

— Мама, не надо! — неожиданно крикнул Эдд и, подскочив к матери, обнял её за шею. — Пожалуйста, мамочка, не говори ничего. Уедем отсюда, — громко всхлипнув, попросил он. — Зачем тебе этот дом! Он убьет тебя! Уедем вместе с Модди!

Полина Хамблмэн обняла сына за талию и сказала, прошептала в воздух:

— Не могу, сынок. Прости, радость моя, не могу…

— И я не могу! — оторвавшись от неё, вдруг закричал Эдд. — Ты не понимаешь, ма! Никогда я не смогу сделать то, о чём ты меня просишь! Никогда! Никогда! — В сердцах повторил он, и со слезами выскочил из комнаты.

— Эдди! — Полли бросилась было за ним, но, остановившись в дверях, решительно обернулась.

Мне ничего не оставалось, как выйти на середину кухни и сначала тихим, а затем более твердым голосом приказать дому открыть склеп.

— Немедленно! — крикнула я тоном хозяйки и замерла на месте от страха, когда над моей головой раздался глухой скрип, и зашевелились потолочные балки.

Я и раньше слышала, как дом скрипел по ночам, но теперь это было нечто иное. Нечто, не менее живое, чем я сама.

Кухня изменилась. Печь потухла и исчезла вместе с кухонной мебелью. Потолок потемнел и заметно просел, а побелка по стенам пошла мелкими трещинами. Когда она вконец осыпалась, взгляду открылись покрытые гнилью углы деревянных стен и укрытый изморозью холодный земляной пол.

Я всё еще изумлено озиралась вокруг, когда Полли приказала:

— Пора, девочка! Давай же, встряхни его! Пусть вывалит наружу нутро, чёрт бы его побрал! Давай, Модди, и покончим с этим!

Работая молотком, Полли носилась вокруг меня, забивая в землю и в стены осиновые колья.

— Давай!

И я крикнула. Громко крикнула, что отказываюсь быть хозяйкой этого дома и попросила дух дома оставить меня в покое.

Стены лопнули. Дом заскрипел, и гнилые щепы разлетелись вокруг, оцарапывая руки и лицо. Тёмная балка закрутилась вокруг своей оси над моей головой и с грохотом рухнула на пол. Вовремя отскочив, я вжалась спиной в стену и закричала. Ярко-алая плесень проступила под моими ногами сквозь изморозь укрывавшую пол и поползла по стенам.

Я закричала и забилась в истерике еще больше, увидев тех, кто раньше был моей семьёй, а теперь принадлежал другому миру. И поверила Полли окончательно.

Роберт Форест, или тот, кто раньше было моим братом, сидел в углу земляного погреба, а из его раскинутых бескровных рук прижатых к земляным стенам, подбираясь к каменному возвышению, на котором лежал сухой сморщенный младенец с лицом старика — ребёнок Кэйт, тянулись ветвистые корни, похожие на грибницу.