Омут

День 10, вечер.

Я шел домой. Шел как обычно, в своем халате, который почти не снимаю. Ветер развевал его полы, забирался под одежду и приятно щекотал кожу. Сунув руку в карман, я обнаружил, что в нем полно каких-то волос. Разной расцветки и длины, они прилипли к пальцам и трепетали на ветру. Тогда я вывернул карман наизнанку и выбросил все эти волосы, и обтер руку об штанину.

Так ты говоришь, много работаешь?

Да, в последнее время пациенты так и прут. Как будто все население Москвы вдруг обнаружило у себя проблемы со зрением.

Постой-ка, так ты, значит, окулист?

Всю сознательную жизнь я им был. И сейчас, кажется, тоже.

Странно. А я-то думал, ты — стоматолог.

Да нет, ты меня с кем-то путаешь.

Два молодых человека сидели в полутемной кухне и обедали.

Ты вообще когда-нибудь снимаешь свой халат? — спросил светловолосый юноша лет двадцати, прихлебывая горячий суп с картофельными клецками.

Когда спать ложусь, тогда и снимаю. Очень удобная вещь. — прозвучал ответ его собеседника, молодого мужчины в белом докторском халате. Он сидел, подтянув одно колено к подбородку, и тоже ел суп, дуя на него так яростно, что брызги летели на стол и жирными каплями растекались по его поверхности.

Через некоторое время оба они закончили обед, и человек в халате, отыскав взглядом свой чемоданчик у двери, начал прощаться:

Пойду я, пожалуй. Спасибо за обед.

Ладно, если ты торопишься… ты заходи еще, завтра, а?

После работы попробую. Если буду ноги таскать.

Тебе бы поспать. Выглядишь усталым. — молодой человек открыл входную дверь и стоял возле нее, ожидая, пока его гость обуется. Тот подхватил свой маленький докторский чемоданчик, попрощался, пожал руку своему другу, виновато оправдываясь, что не может остаться подольше из-за занятости, и вышел, отклонив предложение его проводить:

Сам дойду, не маленький. Ты мне позвони как-нибудь, а то заходи. Чаю выпьем, или еще чего.

Светловолосый паренек заулыбался, сказал, что обязательно позвонит, и закрыл дверь за уходящим гостем. Вздохнул, задумчиво взъерошил волосы рукой и отправился на кухню мыть посуду.

Ночь 11.

Снова меня навещали мои коллеги. Ночью я вдруг резко проснулся, и когда открыл глаза, увидел, что возле кровати стоят Гиппократ и Менгеле. Старик косил на левый глаз; пористое его лицо было почти бурым от прилившей крови. Седые кустистые брови нависали над запавшими глазами; нахмурившись, он пустым и бессмысленным взглядом сверлил мое одеяло. Менгеле, как и в тот раз, был весел и энергичен. Покачиваясь с пятки на носок новеньких сапожек, он теребил в руках полу своего белого халата. Неодобрительно косясь на обросшего, небритого и неопрятного коллегу, тот водил носом туда-сюда, пытаясь определить источник неприятного запаха. Пару раз с шумом втянув воздух, Йозеф Менгеле резко повернулся в сторону старого врача и строго сказал что-то по-немецки, очевидно, обидное, так как лицо Гиппократа сморщилось, как печеное яблоко, исказилось страшной ненавистью, и черные тени хищно легли вдоль его скул и крыльев носа, придавая лицу недоброе и зловещее выражение. Старик вдруг резко выхватил из кармана своего неряшливого халата скальпель, тускло блеснувший в лунном свете, и молниеносным движением располосовал щеку доктору Менгеле. Негромко вскрикнув, тот отшатнулся, рукой зажал расползающиеся края раны, и кровь темной струйкой сочилась у него между пальцев. Через секунду и в его руке оказался скальпель, и оба врача закружили по комнате, выбирая удобное положение и время, чтобы наброситься друг на друга. После пары выпадов, не достигших цели, Гиппократ тяжело задышал, свободной рукой утирая пот со лба. Старый и немощный, но опытный и умудренный этим опытом, он противостоял своему молодому антиподу, полному сил, с глазами, мерцающими черной злобой и ртом, искривленным в горькой усмешке. Вот оба скальпеля поднялись и опустились; два лезвия высекли искры в полумраке комнаты. Я отвернулся от них и закрыл глаза. Исход схватки я знал заранее. Тишину то и дело разрывал звон хирургической стали. Слышалось хриплое дыхание и негромкие возгласы. Через минуту я услышал, как что-то тяжелое рухнуло на пол. Рядом негромко звякнул металл. Последовавшая за этим тишина сменилась негромкой возней, а затем царапаньем, как будто что-то волочат по полу. Я взглянул в ту сторону, но увидел лишь огромное пятно крови, расползающееся на паркете, а рядом отпечатки хромовых сапог. В дверном проеме ударились об порог и исчезли обутые в ботинки ноги. Кто-то тихим и веселым голосом невдалеке напевал бодрую немецкую песенку. Уснуть мне удалось нескоро; все время мерещились чавкающие звуки, доносившиеся с кухни. Лужа крови на полу сначала подернулась темной пленкой, потом окончательно запеклась. К утру она исчезла.

День 12.

Светловолосый молодой человек настойчиво давил на кнопку звонка, стоя у обитой коричневым дерматином двери.