Логово

— Ты моя добыча, и только я решаю, что делать с тобой. Казнить или миловать? — спросил голос у меня, подталкивая в пропасть, пропасть моей жизни.

Я издал глотающий звук и притих, прижав язык к небу. Он наклонился ко мне так близко, что я видел прожилки на его белках, каждый сегмент его безумных серых глаз, белую, словно выбеленную кожу, отрывающуюся кусками от части вокруг рта, прорезанного в улыбку. Он схватил меня за грудки, продолжая смотреть в глаза, его горячее звериное дыхание пыхало на меня, что лоб покрылся потом.

— Лью, вот и пришло время нам снова встретиться, — прошипел он, сдавливая мою грудь локтями, нажимая на нее. — Ты, наконец, заплатишь за все. Столько лет, — он облизнулся, брызгаясь слюной, — столько лет я ждал этого момента. Ты себе не представляешь, — белые руки затряслись в ожидании чего-то хорошего, но это хорошее было явно только для него.

Я присмотрелся и вспомнил то, что хотел забыть многими годами, сидя за широким столом под жаркой лампой и глядя в ночь, боясь увидеть его лицо, искаженное от ненависти. Слезы брызнули новой волной, я дернулся в порыве нежности и желании обнять младшего брата.

— Джефф, — проговорил я сухими губами за такой большой промежуток времени, почувствовав, как кровь начала бежать быстрее. — Джефф, не делай этого. Я всё помню, каждую мелочь того месяца, — сказал я умоляющим голосом, напрягая руки, чтобы хоть коснуться брата, которого я не видел и даже изгнал из своей памяти.

— Глупый, — шепнул он, — глупый старший брат, ты совсем забыл обо мне, я знаю обо всем: что ты делаешь, о чем думаешь, чего хочешь и что ненавидишь. Я чувствую тебя изнутри, — от дикого удовлетворения его глаза становились шире, я не мог успокоиться и перестать плакать, даже, закусив губу, не мог взять себя в руки. — Твои слезы очень радуют меня, я люблю смотреть, как мучается моя жертва.

— Джефф, это я, твой брат, — плаксиво ответил я. — Лью, твой старший братишка, который всегда тебе помогал, неужели ты всё забыл? Как мы гуляли по парку, когда были совсем малышами, как смотрели на звездное небо из твоего окна, как рисовали на низких стульчиках? Помнишь? — я улыбнулся запекшимися от крови губами. — Ты уже забыл всё это. Да, ведь это было так давно.

Брат смотрел на меня угасающим взглядом, я видел, как все его планы рушились в этот миг, он никак не ожидал, что я скажу это. Он ждал лишь моих просьб о пощаде и криков о помощи, но, к его удивлению, я не сопротивлялся, как делали это множество его жертв. Щеки нервно задергались, кожа ужасающе собралась на углах разрезов, мне показалось, что он сейчас закричит на меня и ударит, но он вскочил на каталку, что даже не двинулась с места. Его руки обхватили его, и он засмеялся. Этот глупый смех, разнёсшийся по кабинету, словно проникал внутрь меня и выворачивал все органы.

— Как я и думал, мой братец не пойдет по граблям всех других жертв, — прекращая смеяться, сказал он. — Он проложит новую дорогу из новых грабель.

Часть 5 — Почувствуй это

— Ты глупый, братец, — сказал он спустя некоторое время, убрав руки на пояс и нагло глядя на меня. — Ты думаешь, что я пощажу тебя, если ты напомнишь мне трогательные сцены нашего детства? Тогда ты слишком плохо меня знаешь.

Я замер, казалось, даже перестал дышать. Он больше не был моим младшим братом, это совершенно другой человек, с другим мировоззрением, с другими ценностями и взглядами на жизнь, да у него даже внешность другая. В его голове что-то изменилось, и изменилось в худшую сторону. Я не видел в нем больше доброго и веселого младшего брата, передо мной стоял маньяк-убийца, жаждущий крови и мести. Казалось, весь мир исчез, есть только мы, встретившиеся после долгой разлуки. Но все случилось не так, как я ожидал.

— Джефф, ты же не хочешь этого, — сказал я дрогнувшим голосом, глядя на него прямо без смущенности и страха.

— Не думай, что ты можешь сбить меня с толку, — его губы улыбнулись, раскрывая полосонутые щеки. — Я так долго ждал этот момент, что едва держу себя в руках, — плечи задрожали, судорожно словно у наркомана, руки схватили их и держали.

— Брат…

— Ты никогда не называл меня так! — вскрикнул он, размахивая руками. — Я не поведусь на твои уловки! — уголки разрезов задрожали. Я видел, как его переполняли эмоции, но он сдерживал себя, чтобы не казаться сентиментальным. — Ты умрешь, здесь и сейчас!

Ловко спрыгнув с каталки, двинув её дальше от света, он подскочил к другой каталке, и быстро загремели железные предметы. Он повернулся ко мне, продолжая хищно улыбаться. Часть света, попавшая на его выжженное лицо, осветила пятна свежей крови, поблескивающей, зловещей. В руках он держал длинный шприц, сверкающий широкой иглой. В следующее мгновение он хмыкнул, сомкнув губы, отвернулся, и снова заскрежетали инструменты. Я не двигался. Сопротивляться бесполезно, кричать бессмысленно. Я в ловушке.