Капли, казалось, бесконечно барабанили по крышам старых домов деревушки, стекая с них и падая на землю, собираясь с другими каплями в некий грязевой поток, растекающийся по грязной деревенской дороге, используя следы от карет как русла.
Добавить в моё избранное
6 мин, 44 сек 18752
Утреннее солнце, скрытое за грозными тучами, давало белый, рассеянный свет, наполнявший округу некой мрачной и угрюмой обстановкой. Анна и Луи спешили, дабы не опоздать, лишь изредка кивая в сторону выходящих из домов жильцов, которые выходили проверить своё хозяйство и, если погода даст, поработать. Анна держала зонт, а Луи нёс на руках поднос, накрытый тряпичным покрывалом. Они шли молча и не смотрели друг на друга. Их цель была на самом краю деревни, в небольшом домике, который люди привыкли обходить стороной.
— Холодно, — наконец не выдержал молчания Луи, поёжившись в своей шерстяной тунике, наспех накрытой старой, самодельной курткой из кожи и бараньего меха. Других материалов не было, и люди делали то, что могли.
— Молчи! — одёрнула его Анна, раздражённо поправляя подол шерстяного платья, которое уже покрылось грязными пятнами, несмотря на то, что доходило лишь до икр. — Я и так на пределе! Надеюсь, у нас всё получилось, иначе я, честное слово, разведусь с тобой!
Луи лишь вздохнул и продолжил путь. Он сам нервничал, подходя к этому Дому, каждая клетка его тела молила о том, чтоб они вернулись в свою хижину и сидели там. И вот деревянные ворота уже были перед ними, и Анна, неуверенно протянув руку вперёд, постучала. Тишина. В окнах не было видно света, не было слышно никакого движения. Чета переглянулась, на их лицах на секунду появилась улыбка. Лишь на секунду, ибо в этот же миг дверь со скрипом открылась, и из неё выглянул молодой мужчина, лет 30, не больше. Увидев гостей, он улыбнулся, закрыв глаза, как обычно это делал, и протянул довольным голосом:
— А вот и моя едааааа, — с этими словами он ловко взял поднос у Луи и закрыл перед ними двери. Никто никогда не был внутри этого дома, и, как и принято в деревнях, ходило множество слухов о доме, рассказы о которых заняли бы вечность. Супружеская пара даже не успела поздороваться с ним, как были уже вынуждены развернуться и идти домой.
— Я… — хотел было сказать мужчина, но взгляд жены заставил его замолчать.
Это была странная деревня. Каждые пять лет на собрании выбиралась семья, которая будет кормить жильцов дома на окраине. Традиция, которой уже более 200 лет, и даже самые старые с трудом могли вспомнить, с чего всё началось. То ли семья колдунов, то ли в каком-то споре проиграл староста деревни главе той семьи, но традиция была, и её исполняли, даже если не всегда это нравилось. Два с половиной года назад очередь пришла к семье Луи и Анны Грин. Такая перспектива не радовала их, ведь они давно планировали ребёнка, а теперь из-за странной семейки они не могли себе позволить этого. На тот момент в доме жило двое: тот парень, что тем утром открыл им дверь, Кевин Ленс, и его отец, Марк Ленс. Мать Кевина умерла за 7 лет до этого, и хоть никто её не видел, все знали, что она есть. Марк, в отличие от своего сына, когда он открывал двери, был более разговорчив и часто говорил о ней, называя её Мэри. На эту тему в деревне также ходили слухи. Часть деревни думала, что они практикуют кровосмешение, другие — что когда сыну (а в их семье всегда рождался мальчик), как считали приверженцы этой версии, исполнялось 18, он уходил ночью и возвращался через некоторое время, также ночью, уже с женой. Однако год назад Марк умер. Об этом Кевин сообщил одним днём с грустью в голосе, когда в очередной раз открыл дверь пришедшим. В то утро он впервые не улыбался.
— Сегодня ночью мой отец умер, — сказал он тогда, взял еду и снова закрыл дверь. Никто не видел похорон, впрочем, так как за все 200 лет это был не первый случай, когда погибший из семьи Ленсов не был похоронен на виду у других, никто не удивился, а если быть уж совсем честным, ни один из покойников ни разу не был похоронен на общем кладбище. Ходили слухи, что они, по старым традициям, спускают трупы по реке, что текла близ деревни, но никто не мог этого ни подтвердить, ни опровергнуть.
Анна не стала разводиться с Луи, как сказала тем утром. Те слова были лишь на эмоциях. Она понимала, что ей попросту некуда идти. Вместо этого они стали придумывать план. Два месяца спустя они были готовы совершить его.
Ночью, пока все спали, вооружившись топором и ножом, они тихо вышли из дома. Погода была ясной, и небо было усеяно миллионом звёзд, свет ночного светила словно кутал деревню в липком полумраке, заставляя прислушиваться к каждому шороху, хоть и казалось, что всё видно. Путь, который обычно, по утрам, занимал у них 10 минут, сейчас занял почти полчаса. И вот они стояли перед злосчастной дверью. Они искренне верили, что Кевин не нашёл себе жену и сейчас он дома один. Так не могло больше продолжаться. Анне было уже 35, Луи — 43, они очень хотели ребёнка. Они коснулись двери, и та распахнулась. Они переглянулись. Незапертая дверь — последнее, что они ожидали, и хотели использовать топор, чтобы сломать замок. Они тихо вошли. В доме стояла ужасная вонь, будто что-то гнило тут, и очень давно.
— Холодно, — наконец не выдержал молчания Луи, поёжившись в своей шерстяной тунике, наспех накрытой старой, самодельной курткой из кожи и бараньего меха. Других материалов не было, и люди делали то, что могли.
— Молчи! — одёрнула его Анна, раздражённо поправляя подол шерстяного платья, которое уже покрылось грязными пятнами, несмотря на то, что доходило лишь до икр. — Я и так на пределе! Надеюсь, у нас всё получилось, иначе я, честное слово, разведусь с тобой!
Луи лишь вздохнул и продолжил путь. Он сам нервничал, подходя к этому Дому, каждая клетка его тела молила о том, чтоб они вернулись в свою хижину и сидели там. И вот деревянные ворота уже были перед ними, и Анна, неуверенно протянув руку вперёд, постучала. Тишина. В окнах не было видно света, не было слышно никакого движения. Чета переглянулась, на их лицах на секунду появилась улыбка. Лишь на секунду, ибо в этот же миг дверь со скрипом открылась, и из неё выглянул молодой мужчина, лет 30, не больше. Увидев гостей, он улыбнулся, закрыв глаза, как обычно это делал, и протянул довольным голосом:
— А вот и моя едааааа, — с этими словами он ловко взял поднос у Луи и закрыл перед ними двери. Никто никогда не был внутри этого дома, и, как и принято в деревнях, ходило множество слухов о доме, рассказы о которых заняли бы вечность. Супружеская пара даже не успела поздороваться с ним, как были уже вынуждены развернуться и идти домой.
— Я… — хотел было сказать мужчина, но взгляд жены заставил его замолчать.
Это была странная деревня. Каждые пять лет на собрании выбиралась семья, которая будет кормить жильцов дома на окраине. Традиция, которой уже более 200 лет, и даже самые старые с трудом могли вспомнить, с чего всё началось. То ли семья колдунов, то ли в каком-то споре проиграл староста деревни главе той семьи, но традиция была, и её исполняли, даже если не всегда это нравилось. Два с половиной года назад очередь пришла к семье Луи и Анны Грин. Такая перспектива не радовала их, ведь они давно планировали ребёнка, а теперь из-за странной семейки они не могли себе позволить этого. На тот момент в доме жило двое: тот парень, что тем утром открыл им дверь, Кевин Ленс, и его отец, Марк Ленс. Мать Кевина умерла за 7 лет до этого, и хоть никто её не видел, все знали, что она есть. Марк, в отличие от своего сына, когда он открывал двери, был более разговорчив и часто говорил о ней, называя её Мэри. На эту тему в деревне также ходили слухи. Часть деревни думала, что они практикуют кровосмешение, другие — что когда сыну (а в их семье всегда рождался мальчик), как считали приверженцы этой версии, исполнялось 18, он уходил ночью и возвращался через некоторое время, также ночью, уже с женой. Однако год назад Марк умер. Об этом Кевин сообщил одним днём с грустью в голосе, когда в очередной раз открыл дверь пришедшим. В то утро он впервые не улыбался.
— Сегодня ночью мой отец умер, — сказал он тогда, взял еду и снова закрыл дверь. Никто не видел похорон, впрочем, так как за все 200 лет это был не первый случай, когда погибший из семьи Ленсов не был похоронен на виду у других, никто не удивился, а если быть уж совсем честным, ни один из покойников ни разу не был похоронен на общем кладбище. Ходили слухи, что они, по старым традициям, спускают трупы по реке, что текла близ деревни, но никто не мог этого ни подтвердить, ни опровергнуть.
Анна не стала разводиться с Луи, как сказала тем утром. Те слова были лишь на эмоциях. Она понимала, что ей попросту некуда идти. Вместо этого они стали придумывать план. Два месяца спустя они были готовы совершить его.
Ночью, пока все спали, вооружившись топором и ножом, они тихо вышли из дома. Погода была ясной, и небо было усеяно миллионом звёзд, свет ночного светила словно кутал деревню в липком полумраке, заставляя прислушиваться к каждому шороху, хоть и казалось, что всё видно. Путь, который обычно, по утрам, занимал у них 10 минут, сейчас занял почти полчаса. И вот они стояли перед злосчастной дверью. Они искренне верили, что Кевин не нашёл себе жену и сейчас он дома один. Так не могло больше продолжаться. Анне было уже 35, Луи — 43, они очень хотели ребёнка. Они коснулись двери, и та распахнулась. Они переглянулись. Незапертая дверь — последнее, что они ожидали, и хотели использовать топор, чтобы сломать замок. Они тихо вошли. В доме стояла ужасная вонь, будто что-то гнило тут, и очень давно.
