Добавить в моё избранное
35 мин, 17 сек 5828
— Но все эти творческие натуры… с них станется.
— Можно подумать, пьют только творческие натуры, — хмыкнул Джон. — А Пэдж, может, совсем и не перебарщивает — ну, напился парень раз в жизни, мало ли, какие причины…
При слове «причины» мне вспомнились странные слова Дэнисона про то, что его кто-то не оставляет в покое. Но об этом Коулменам я почему-то не сказал.
Раз уж снова речь зашла о Пауэллах, Кимберли решила, что надо их навестить.
— Не беспокойся, если и заскучаешь, то не сильно, — постаралась она развеять мои сомнения. — Маргарита и Дэвид, конечно, постарше нас, но это не значит, что с ними поговорить не о чем. Они много ездят по разным странам, так что рассказов о путешествиях будет хоть отбавляй. И ещё у них всегда отличное французское вино.
Ну, если даже вино… В общем, на поход к Пауэллам я согласился с условием, что Кимберли предупредит их насчёт меня.
— Если не предупрежу, они, наверное, не пустят тебя на порог, — съехидничала Ким.
— Причём здесь — пустят или нет… Есть же элементарные правила вежливости, являться в дом к незнакомым людям без предупреждения — не вежливо.
— Макс, ты зануда, — констатировала Кимберли.
Ближе к вечеру мы отправились в гости. «Предупреждение», на котором я настаивал, было сделано. Единственное, что меня смущало — вчерашнее странноватое знакомство с племянником Пауэллов.
Но, как оказалось, напрасно. Дэвид с Маргаритой встретили нас вдвоем.
— Патрик занят, репетирует новый номер, — извиняющимся голосом сообщила Маргарита.
Так он, оказывается, Патрик. Почему, интересно, его называют не обычным сокращённым именем — Пэт, а этим прозвищем?
— Ну или он просто не в духе, вот и сидит безвылазно в своей комнате, — добавил Дэвид, махнув рукой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж дома. — Знаете ведь, как это бывает, особенно в молодости: обидишься вдруг на весь мир, аж видеть никого неохота…
Мы понимающе закивали. Но про себя я думал — действительно ли Пэдж всего-навсего обижается на мир, или с ним происходит что-то посерьёзнее?
Но от этих мыслей меня быстро отвлекли разговоры. Как Кимберли и предсказывала, начались воспоминания о Париже и Праге, об итальянских городах, о Египте и Скандинавии. Не обошлось и без показа фотоальбомов. Что ж, это не так плохо. Я ничего не имел против туристических баек, тем более что в исполнении Пауэллов они звучали довольно интересно и не вертелись вокруг местоимения «мы». Да и перебарщивать с ничем не приправленными рассказами Дэвид и Маргарита не стали. Довольно скоро пригласили нас в сад, где всё было приготовлено для барбекю на свежем воздухе.
Так вечер и шёл в непринуждённой приятной обстановке. Вдвойне приятнее она стала, когда сбылось еще одно пророчество Кимберли — насчёт французского вина.
В садовой беседке мы просидели довольно долго. Решив посмотреть, который час, я обнаружил, что забыл в гостиной Пауэллов свой телефон. Виновата моя вечная привычка по рассеянности бросать его где ни попадя. Так я уже лишился пары сотовых.
Извинившись, я пошёл его забрать, и в комнате сразу увидел, что телефон лежит на журнальном столике возле вазы с цветами. Я проверил, нет ли пропущенных звонков, и водворил его на положенное место, в карман.
И тут мое внимание привлекли странные звуки. В глубине дома кто-то монотонным голосом словно бы твердил молитву. Прислушавшись, я сообразил, что голос доносится со стороны кухни. Я точно знал, где она находится, потому что заходил туда выпить воды.
Что здесь происходит? Воображение мигом нарисовало зловещую картину: безумная звезда снайдерсвилльской сцены творит сатанинский ритуал в миниатюре, принося в жертву какую-нибудь крысу или ворону. Но это же полный бред! Я двинулся по коридору и через пару шагов разобрал, что звучат вовсе не заклинания на латыни, а самые обычные слова.
— Теперь-то ты от меня отстанешь, проклятая тварь! Я всё-таки оказался похитрее тебя… И больше никто, никто не посмеет указывать мне, что делать! Свобода…
С небольшими вариациями эти фразы повторялись и повторялись. За мгновения, которые понадобились, чтобы преодолеть путь до кухни, фантазия представила мне новый сюжет: пока мы мирно ели и пили в саду, в дом проник наркокурьер, с которым у Дэнисона тёмные делишки, и который шантажирует Пэджа, грозя всем рассказать правду о его увлечении «дурью». И вот наш юморист приканчивает злоумышленника кухонным ножом. С одного удара, так что тот даже не пикнул. И… что дальше? Стоит над телом и произносит речь о свободе? А если он примет меня за пособника бандита и нападёт? Последнюю малодушную мысль я постарался отогнать, но на всякий случай приготовился защищаться.
Только, как это часто бывает, воображение меня обмануло. Распахнув кухонную дверь, я не увидел никого кроме самого Пэджа. Который опустошал аптечный шкафчик, вытрясая в горсть таблетки из коробочек и баночек.
— Можно подумать, пьют только творческие натуры, — хмыкнул Джон. — А Пэдж, может, совсем и не перебарщивает — ну, напился парень раз в жизни, мало ли, какие причины…
При слове «причины» мне вспомнились странные слова Дэнисона про то, что его кто-то не оставляет в покое. Но об этом Коулменам я почему-то не сказал.
Раз уж снова речь зашла о Пауэллах, Кимберли решила, что надо их навестить.
— Не беспокойся, если и заскучаешь, то не сильно, — постаралась она развеять мои сомнения. — Маргарита и Дэвид, конечно, постарше нас, но это не значит, что с ними поговорить не о чем. Они много ездят по разным странам, так что рассказов о путешествиях будет хоть отбавляй. И ещё у них всегда отличное французское вино.
Ну, если даже вино… В общем, на поход к Пауэллам я согласился с условием, что Кимберли предупредит их насчёт меня.
— Если не предупрежу, они, наверное, не пустят тебя на порог, — съехидничала Ким.
— Причём здесь — пустят или нет… Есть же элементарные правила вежливости, являться в дом к незнакомым людям без предупреждения — не вежливо.
— Макс, ты зануда, — констатировала Кимберли.
Ближе к вечеру мы отправились в гости. «Предупреждение», на котором я настаивал, было сделано. Единственное, что меня смущало — вчерашнее странноватое знакомство с племянником Пауэллов.
Но, как оказалось, напрасно. Дэвид с Маргаритой встретили нас вдвоем.
— Патрик занят, репетирует новый номер, — извиняющимся голосом сообщила Маргарита.
Так он, оказывается, Патрик. Почему, интересно, его называют не обычным сокращённым именем — Пэт, а этим прозвищем?
— Ну или он просто не в духе, вот и сидит безвылазно в своей комнате, — добавил Дэвид, махнув рукой в сторону лестницы, ведущей на второй этаж дома. — Знаете ведь, как это бывает, особенно в молодости: обидишься вдруг на весь мир, аж видеть никого неохота…
Мы понимающе закивали. Но про себя я думал — действительно ли Пэдж всего-навсего обижается на мир, или с ним происходит что-то посерьёзнее?
Но от этих мыслей меня быстро отвлекли разговоры. Как Кимберли и предсказывала, начались воспоминания о Париже и Праге, об итальянских городах, о Египте и Скандинавии. Не обошлось и без показа фотоальбомов. Что ж, это не так плохо. Я ничего не имел против туристических баек, тем более что в исполнении Пауэллов они звучали довольно интересно и не вертелись вокруг местоимения «мы». Да и перебарщивать с ничем не приправленными рассказами Дэвид и Маргарита не стали. Довольно скоро пригласили нас в сад, где всё было приготовлено для барбекю на свежем воздухе.
Так вечер и шёл в непринуждённой приятной обстановке. Вдвойне приятнее она стала, когда сбылось еще одно пророчество Кимберли — насчёт французского вина.
В садовой беседке мы просидели довольно долго. Решив посмотреть, который час, я обнаружил, что забыл в гостиной Пауэллов свой телефон. Виновата моя вечная привычка по рассеянности бросать его где ни попадя. Так я уже лишился пары сотовых.
Извинившись, я пошёл его забрать, и в комнате сразу увидел, что телефон лежит на журнальном столике возле вазы с цветами. Я проверил, нет ли пропущенных звонков, и водворил его на положенное место, в карман.
И тут мое внимание привлекли странные звуки. В глубине дома кто-то монотонным голосом словно бы твердил молитву. Прислушавшись, я сообразил, что голос доносится со стороны кухни. Я точно знал, где она находится, потому что заходил туда выпить воды.
Что здесь происходит? Воображение мигом нарисовало зловещую картину: безумная звезда снайдерсвилльской сцены творит сатанинский ритуал в миниатюре, принося в жертву какую-нибудь крысу или ворону. Но это же полный бред! Я двинулся по коридору и через пару шагов разобрал, что звучат вовсе не заклинания на латыни, а самые обычные слова.
— Теперь-то ты от меня отстанешь, проклятая тварь! Я всё-таки оказался похитрее тебя… И больше никто, никто не посмеет указывать мне, что делать! Свобода…
С небольшими вариациями эти фразы повторялись и повторялись. За мгновения, которые понадобились, чтобы преодолеть путь до кухни, фантазия представила мне новый сюжет: пока мы мирно ели и пили в саду, в дом проник наркокурьер, с которым у Дэнисона тёмные делишки, и который шантажирует Пэджа, грозя всем рассказать правду о его увлечении «дурью». И вот наш юморист приканчивает злоумышленника кухонным ножом. С одного удара, так что тот даже не пикнул. И… что дальше? Стоит над телом и произносит речь о свободе? А если он примет меня за пособника бандита и нападёт? Последнюю малодушную мысль я постарался отогнать, но на всякий случай приготовился защищаться.
Только, как это часто бывает, воображение меня обмануло. Распахнув кухонную дверь, я не увидел никого кроме самого Пэджа. Который опустошал аптечный шкафчик, вытрясая в горсть таблетки из коробочек и баночек.
Страница
3 из 10
3 из 10
