Детские страхи

У меня имеется лучшая подруга. А завтра свидание с очень милым парнем. Я жива.

Немного успокоившись, я вызвала такси. Я поеду и проверю, чтобы окончательно удостовериться, что все в порядке. Я пройду могилу за могилой, но докажу себе абсурдность слов этой бедной свихнувшейся женщины.

Первым делом я отправилась в администрацию кладбища. Там мне смогли помочь только тем, что ограничили круг поисков, указав в каком, примерно, территориальном диапазоне происходили захоронения в 1999 году. Я начала систематически обходить памятники, считывая с них информацию. Уже начало смеркаться, когда я обнаружила надпись Вадим Габор. С памятника на меня смотрел веселый улыбающийся веснушчатый мальчишка лет двенадцати. Такой, каким я его запомнила тогда. Рядом была могила его брата Адама. Я и забыла, как они были похожи друг на друга. Как близнецы, хотя были погодками.

— Боже, простите, ребята. Я не знала. Почему мне не сказали?! — слезы обильно потекли из моих глаз, орошая все лицо, а также воротник рубашки.

Я посмотрела на заходящее солнце и коснулась фотографии Вадима.

— Ваша мама права, я виновата во всем. Мне так жаль! Простите.

Я встала и двинулась дальше, исследуя территорию и продолжая лить слезы. И через десяток могил увидела собственный портрет. Я прижала руку ко рту, чтобы не закричать. Сердце забарабанило, звуколотируясь в ушах, будто по соседству хоронили военного героя, и в моей голове переливались залпы, отдавая ему последние почести. Нина Резник. Дата жизни: тринадцатое февраля 1987 года — восьмое июля 1999 года. И мое довольное лицо, смеющиеся глаза, смело смотрящие в жизнь, ожидая от нее больших и интересных удивительных приключений.

Что ж, удивлена я очень. Я просто в замешательстве. Это если культурно выражаться, что было не возможно в этот момент.

Ночь приближалась, а я все сидела и смотрела на памятник, часто моргая в надежде, что наваждение спадет, и я увижу другое лицо на похоронной плите.

— Хорошо. Посмотрим, кто лежит в могиле. Мне нужна лопата. Нет, это серьезно. Но у меня нет выбора. Я должна увидеть, что она пустая. А если там кто и лежит, я все равно сейчас не смогу идентифицировать личность. Тогда поможет законная эксгумация. А пока… я не могу ждать всех разрешений.

Я достала телефон и набрала Влада. Больше мне не к кому обратиться с такой просьбой.

— Мне нужна твоя помощь. Можешь привезти лопату.

— Конечно. Даже могу помочь вскопать тебе ночью огород. Куда везти?

— На северное кладбище.

— Оу. Что случилось?

— Я потом расскажу. Привезешь?

— Сейчас приеду.

Он появился из-за похоронных надгробий через тридцать минут. В руках у него не было ничего, напоминающего лопату.

— Где лопата?

— Извини, просто ночь на улице. Ты просишь привезти лопату на кладбище. Что бы ты ни задумала, это плохая идея.

— Ты не понимаешь! — он ужасно взбесил меня. А что я хотела от него, мы так мало знакомы.

— Абсолютно солидарен. Ничего не понимаю. Давай мы пойдем… в более уютное место, и ты мне все расскажешь. Мы придумаем вместе, что делать.

— Ты не понимаешь! Вот, посмотри! — я ткнула пальцем в гранитную доску с моим именем.

— Нина Резник. Нашла однофамилицу?

— Нет. Я Нина Резник.

— Вот это совпадение.

— Это не совпадение и не случайность. Я Нина Резник. Это моя дата рождения. И женщина в том доме уверяла меня, что я умерла семнадцать лет назад.