Срок годности

Было ли Вале стыдно?

Ей было немного странно, что она оказалась такой трусливой — и такой, получается, черствой. Она попыталась помочь, мысленно обратилась к розовой полупрозрачной пленке — и услышала такое жадное урчание, что бросилась бежать и прятаться, искать укрытие. Она искала, бестолково металась по залу, нигде не чувствуя даже намека на безопасность, а потом увидела нетвердо шагающего Рыбоглаза. Застыла на месте, не зная, что делать, и потому подпустила его к себе.

У него совершенно не двигалось лицо. Оно замерло. Оно застыло. Оно затвердело, оно было, как у манекена. Только сейчас стало понятно, что мимика у Петра была приятной и, наверное, доброй — потому что сейчас его лицо было жутким. Неявно жутким, пугающим не сразу, а постепенно, какой-то очень скрытой, затаившейся угрозой. И его глаза были все же ненормально, нечеловечески круглые, не просто рыбий безразличный взгляд — рыбьи блестящие бессмысленные глаза. Глаза, смотреть в которые совершенно бесполезно.

— Я вас просил помочь, Валентина, — мягкая укоризна абсолютно не соединялась теперь с лицом Рыбоглаза. Будто говорил вообще не он, а радио… — Если бы вы постарались, хоть чуть-чуть, я бы справился быстрее и с меньшими потерями… Валя, пожалуйста, в следующий раз не бросайте меня, это вам невыгодно… Если эта гадость меня уничтожит, что будет с вами, Валя, и очень скоро, а?

Вале не было стыдно. Ей было не по себе рядом с Рыбоглазом, ей было не по себе в этом кафе, где кишмя кишела непонятная мерзость, ей было не по себе в этом мире, у которого, оказывается, давным-давно истек срок годности. Но вот ей кое-что вспомнилось. Эти прозрачные пленки…

— А Павел справится с этим? — спросила Валя.

— Должен, — ответил Рыбоглаз. Пожав плечами.

«Вот равнодушная рыбья тварь» — пронеслось в голове у Вали. А потом ей стало стыдно. Немного.

Они наконец сдвинулись с мертвой точки. Из одного зала перешли в другой. Там увидели несколько мумий — человеческих фигур, плотно обмотанных все той же прозрачной пленкой, будто целлофаном. Смотрелось это как-то… очень аккуратно, чуть ли не красиво. Да, в просроченной реальности была какая-то своя эстетика…

— Этих еще не до конца переварили, — объяснил Рыбоглаз. — Удачно, очень удачно, нам наконец повезло…

Валя не поняла, почему повезло. Их можно спасти? Не может быть.

Две мумии сидели за столом. Одна мумия лежала на полу. Рыбоглаз подошел к той, что лежала, и достал из кармана складной нож. Швейцарский. Выдвинул все лезвия сразу — и принялся резать, разматывать пленку… она теперь была неподвижной, неактивной, безучастной — как фарфоровое лицо Рыбоглаза.

Как же много было слоев. Валя стояла рядом, смотрела через плечо Петра, ей было немного неприятно, тревожно, и слегка тошнило. Слой, еще слой, еще слой… Рыбоглаз работал очень ловко, быстро — и в его движениях тоже была красота, эстетика мастерства. Уверенность, отточенность движений, собранность и увлеченность Петра успокаивали Валю, расслабляли туго натянутую в ней струну, даже как-то помогали вдыхать больше воздуха. Еще слой, еще слой… рядом с мумией уже целая горка полупрозрачной пленки…

Тела внутри мумии не было. Там была личинка. Толстая розовая личинка, и у этой личинки на одном конце был круглый голубой глаз, а на другом конце — мощная желтая присоска. Валя вдохнула резко, с присвистом…

— Ага, не вылупилось еще, — спокойно сказал Рыбоглаз. — Очень хорошо, замечательно. Валентина, убедительно прошу — попробуйте еще раз. Уничтожьте эту гадость!

Что так разозлило Валю? Настойчивая просьба «попробовать еще», когда она не понимает толком, что и как пробовать, когда ей так противно, когда тошнит от страха, когда ей так и не объяснили, что за дурацкий «внутренний» рывок, который должен оборвать «мысленный контакт» с этой мерзостью?

Нет, Валю почему-то разозлили слова «убедительно прошу», будто они не бестолково копошатся, как эта отвратительная личинка, в центре протухшего мира, а сидят в офисе, и Валя — секретарша этого человека с круглыми рыбьими глазами…

Личинка шевелилась вяло, будто нехотя, сжималась и вытягивалась, моргала своей почти человеческой, даже красивой голубой гляделкой с длинными ресницами, но при этом уже с жадностью трепетала большой мягкой присоской…

«Ее надо съесть, — поняла Валя — Тогда все будет хорошо, будет безопасно, спокойно, очень приятно, сладко, очень-очень сытно»… — Валя протянула руку к личинке, но Петр перехватил ее, резко сжал запястье. Девушка ничего не почувствовала, она была в мысленном контакте…

— Инициатива контакта должна исходить только от вас, — сказал Рыбоглаз. — Нельзя позволять им делать первый шаг, иначе вы не сможете освободиться, а я… а я могу быть и не рядом, а я могу и не успеть помочь… я ведь не Бог, я даже не специалист от Бога, я простой специалист.

Личинка была уничтожена.