Ледяные Собаки

Я бережно взял её в ладони и почувствовал, что внутри что-то стучит… что-то стучит, как маленькое сердце.

— В Клетку! Быстрее!

Я сделал шаг — пол качнулся и пошёл под углом, словно загибаясь, изгибаясь, сворачиваясь. Второй шаг — из Бака запахло оглушительной, тошнотворной сладостью, третий…

Пальцы, куда бегут мои пальцы…

Механизм падает. Медленно и угрюмо, словно булыжник, опускается на безукоризненные квадратики пола, всхрапывает и замирает, выставив вверх крошечный валик. Здоровенное зубчатое колёсико врывается из гнезда, выпрыгивает на пол и катится катится катится, перестукивая крошечными зубчиками, прямо в Клетку…

И тут у меня в голове бахнула молния. Это Хозяин врезал мне — с размаху, щедро, как рядовому.

Ноги сложились, словно лестница и я полетел к Баку, на пол, в багровый туман, который полз неизвестно … Стукнулся кобчиком, на какой-то миг забыл, как дышать и ещё одна молния, синяя, уже изнутри, я понял, что падаю… Но тут Хозяин врезал мне ногой наотмашь и всё прошло, только туман дрожал и горячая струя текла на подбородок.

А Хозяин был уже другим. Не та глыба, за которую можно убивать и быть убитым, не тут чудовищно мудрый и знающий, не тот, кого слушаешься, даже не помышляя о выгоде. Теперь это был заурядный старик, с вытаращенными глазами и торчащими пучками седых волос, дряхлый и полубезумный, шипящей от злобы и перепуганный от кожи до косточек.

— Я убью тебя, — прошипел он — слюна летела на пол и шипела в тумане, — Я убью тебя, идиот, мерзавец — когда всё закончится. Я тебя убью.

А потом бросился на пол, схватил Механизм, что-то проверил, щёлкнул, подкрутил, бережно отставил его трясущимися руками и быстро-быстро, словно громадная белая ящерица, пополз к Клетке. Колёсико лежало там, в глубине, я мог его видеть — крошечный кружок в углу, словно мелкая серебряная монетка, давно изъятая из обращения и почерневшая до самой сердцевины. Хозяин (а не такой он был и громадный, в Клетку помещался целиком) схватил его цепкой белой лапой и сжал, стиснул, как стискивают зубы во время порки.

И тогда я бросился за ним вслед. Мир вернулся на своё место, только голова немного не слушалась и шепчущий багровый туман скрывал мои руки, но локти и колени ещё работали, разгребали, несли. Отлетел к стене, жалобно звякнув, Механизм, глаза поймали обезумевшее лицо Хозяина, его руки, колено, размазавшее по полу каплю моей крови… а потом чьи-то (может, мои?) руки схватились за задвижку и рванули её так, что болты вышли из пазов.

Клетка захлопнулась.

Я сидел и смотрел, как затихает возле стенки хрустнувший Механизм, как течёт из него что-то чёрное и как шипит и дымится туман, с этим чёрным соприкасаясь. А потом, шатаясь и поскальзываясь, взобрался на ноги и стал отходить, медленно-медленно, словно по болоту.

Туман кипел и клокотал.

— СТОЙ!— проревел Хозяин. Он уже развернулся ко мне, насколько позволяла клетка, конечно — и смотрел сквозь решётку, вцепившись пальцами в ячейки, — СТОЙ, КОМУ ГОВОРЮ!

Я остановился и посмотрел на него. Клетка была как раз под него, так что казалось, будто он сидит там уже с полвека, в неё состарился и в ней же умрёт — слышал, было такое наказание. И искристый туман поднимался за его спиной, медленно и величаво, словно горный медведь, шипел и поднимался, растворяя заднюю стенку и всё, что после неё.

— ОТКРОЙ, — он тряхнул прутья, — Я ТЕБЯ ПРОЩУ, ТОЛЬКО ОТКРОЙ! ОТКРОЙ КЛЕТКУ!

Я мотнул головой, Пол нагревался; почему-то мне не хотелось с ним спорить.

Он охнул и закашлялся, долго и тяжело, чудом удерживая руки на решётке. Перепачканное кровью колёсико выскользнуло и покатилась к Механизму, оставляя тоненький след в обезумевшем тумане.

Потом он поднял глаза, но я их не видел — тень легла так, что вместо глазниц были только чёрные провалы.

— Ты в их списке, — прошипел он, — Ты уже добыча. Твоя жизнь в их списке. Рано или поздно — они тебя съедят. Ты ведь помнишь, да? Ледяные Собаки…

В грудь ударило холодом. И из холода выскочил страх — схватил за руки, ноги, голову…

И тогда я набрал побольше воздуха и заорал — те, слова, которых не было ни на одной странице, те, что я искал все эти месяцы:

— ДА, Я В ИХ СПИСКЕ! НО ТВОЁ ИМЯ ТАМ — РАНЬШЕ!

Пол затрясло, синие молнии охватили сначала клетку, потом Бак, трубки, всё, что было в комнате… а больше я ничего не видел, потому что летел вниз по винтовой лестнице и слышал только треск, скрежет и крики. Крик Хозяина, его эхо и чей-то ещё, незнакомый и совсем нечеловеческий.

В саду я побежал к фонтану, рухнул на скамейку и сунул руки в прохладную проточную воду.