Исповедь

Поочередно расставляю на полках: свидетельство о рождении, детские фотографии, игрушки, аппликации из детского сада, дневники за каждый класс, грамоты предметных олимпиад, выпускной фотоальбом, аттестат, зачетку, диплом, спортивные кубки и медали, трудовую книжку, пенсионное удостоверение, свадебные фото, дюжину часов (за всю жизнь), стопку исписанных листов, рядом располагаю портреты родителей, брата и жены. Теперь кажется все.

Сажусь за стол, провожу рукой по голове, между пальцами остаются несколько волос, чешу лысину.

— А ты молодец, — Болванщик вновь неожиданно начинает разговор, — столько раз опаздывал, а в самом конце все-таки успел.

Киваю.

Раздается закладывающий уши гудок, поезд трогается с места и набирает ход.

— А теперь посмотри на других.
Стрелки на большом циферблате сливаются в одну, и над вокзалом разносится бой часов: что-то среднее между счетом метронома и звуком капающей из крана воды.

Зеленое здание вокзала у основания окрашивается черной полоской. Вглядываюсь, сначала не понимая, что произошло. Черная полоса — несметное орда людей. С багажными сумками, рюкзаками, размахивая билетами, они во всю прыть несутся к поезду. Стучатся в окна, дергают за ручки дверей, умоляя, требуя, остановиться и пустить. Наш вагон проезжает край платформы. Люди спрыгивают, продолжая бежать за поездом. Кто-то бросается под колеса. Поезд безжалостно переезжает опоздавших. Из-под колес вылетают обрубки рук, ног, изуродованные туловища. Поезд продолжает движение, оставляя на рельсах кровавый след.

Въезжаем в какой-то туннель. По стеклу стекают ручьи крови. В окне отражается купе в багровых тонах. Пораженный, возвращаюсь на место.

— Где мы едем?

— Вниз по кроличье норе, — отвечает Болванщик, в очередной раз вынимая часы из чашки. — Ты мог оказаться среди них: погибнуть под колесами поезда или умереть на вокзале, поняв, что и в этот раз опоздал. Но ты успел, хотя и заставил кондуктора ждать. Знаешь, сколько стоит время Белого Кролика?

Болванщик, Мартовский Заяц и проснувшаяся Мышь-Соня в унисон поют:

— Тысячу фунтов одна минута!

— Заставил Белого Кролика нервничать, — продолжает Болванщик, — Знаешь, сколько стоит его терпение?

— Тысячу фунтов одна секунда, — вновь затягивают все трое.

— Все это очень сильно напоминает одну историю.

— Хочешь поиграть в нее? — Мышь-Соня встает и направляется в правый дальний угол купе, где из воздуха материализуется диван, — Раньше здесь стояла оттоманка. Знаешь, почему она так называется? Оттоманку изобрел немец Отто Манке.

Мышь-Соня, развалившись на диване, засыпает. Мартовский Заяц достает из-под стола тарелку с пирогом.

— Разрежь, только не забывай о правилах.

Встаю, обношу всех пирогом — он разделяется на четыре части, — беру нож со стола и режу.

— Прекрасно! — Болванщик театрально вскидывает брови и руки. — Какую прелестную игру по отличной сказке мы затеяли.

— Завтра надо будет подпилить заусенцы на шестеренках, — Мартовский Заяц ковыряется алой лапкой во рту, — так царапают рот, что он полон крови.

— А почему не сделать это сегодня? Тогда не придется так страдать, — спрашиваю недоуменно.