Путь домой

Когда чья-то сильная рука взялась за его «ошейник», Нельс застонал и медленно повалился на землю.

— Максим! Ты что, его пилкой зарезал? — взвизгнула Наташа и кинулась к собаке, не взирая на предупреждения. Она была очень брезглива, и это ещё мягко сказано о её непереносимости гнойных запахов, вида крови и тому подобного. Чтож, Нельс предоставил ей полный набор причин для глубокого обморока. Максим метнулся в машину за водой. Ну вот, главное смочить виски и грудь. Почуяв запах влаги, Нельс просительно вильнул хвостом.

— Живой! — обрадовалась очнувшаяся Наталья, — Максим, налей ему воды в пасть, вдруг он неделю не пил. Как прекрасен вкус родниковой воды! Блаженная свежесть! Это вкус самой жизни! Теперь можно перейти к оковам.

— Я не могу, я не могу, я не могу! — зажмурившись, без перерыва повторяла Наташа, при этом продолжая держать двумя руками цепь на загривке собаки. Пилочка равномерно двигалась по одному из колец, едва не задевая трясущиеся девичьи пальцы. Дзынь! Вот и всё? Если бы! Прямо под мордой цепь не просто глубоко ушла в мясо, — она вросла в него.

— Мы же не можем его так бросить?! Да? Я принесу маникюрные ножнички и выстригу шерсть, а ты… ножом … ну сам знаешь. Хорошо? — плача, умоляла Наташа.

— Это хорошо? А что же тогда по-твоему плохо? — пытался поднять ей настроение Максим. От первого же прикосновения лезвия шея пса лопнула, как большой гнойный пузырь. Нельс, в очередной раз, потерял сознание.

— Давай быстрей достанем цепь, пока он в отключке! Как же он таскал за собой эту тяжесть?

Обочина дороги напоминала полевой госпиталь. Скальпель в руках хирурга,… перепуганная медсестричка,… окровавленная одежда,… слёзы,… грубая мужская брань.

— Вы чего тут, барана разделываете? — из притормозивших «Жигулей» выглянула рыжая голова.

— Слыш, шутник, водка есть? Продай бутылку, — рану обработать, — крикнул Максим.

— Может лучше «за упокой» опрокинем родимую? Что-то уж совсем вялый ваш пациент, — продолжал шутить Рыжий, но всёже вышел из машины и принёс бутылку.

Нельса положили на дорожное покрывало, любезно предоставленное тем же Рыжим, и отнесли в тенёк. Обработанную водкой рану, как смогли, перевязали Наташиным газовым шарфом. Рядом с собакой положили оставшиеся бутерброды и немного воды, в разрезанной вдоль пластмассовой бутылке.

— Очухается — подкрепится. А там, как Бог положит.

… Нельс слышал шум удаляющихся шагов своих спасителей, но не смог ни пошевелиться, ни подать голос. Эта странная жидкость, с резким, характерным запахом, обжигая, почему-то, одновременно приносила облегчение. В голове у

Нельса происходило нечто странное. Люди это называют опьянением, а собаки… Впрочем, собаки вообще не дают каких-либо определений. Вот и Нельс, даже не пытался вникать в суть происходящего, он просто наслаждался моментом.

Только под вечер Нельс нашёл в себе силы подняться. С чем это были бутерброды? Никогда не ел ничего вкуснее! Надо было подольше пожевать, а не глотать целиком! Ну да хлеб не косточка, чего его мусолить… Вскоре, всё-таки появилось чувство сытости в желудке, и усилилось чувство благодарности к человеку. Повязка на шее приятно пахла друзьями. Запомнить бы надо этот запах! Нельс, шатаясь, подошёл к ненавистной цепи. Теперь она не казалась столь же грозной, но от грустных воспоминаний псу стало не по себе. Если мог бы, — плюнул, ей Богу!

Жара спала, стало легче дышать. Лапы всё ещё тряслись от слабости, но исчезла назойливая тошнота. Да и налегке теперь, что ни говори. Нужно вот только вещички свои прихватить… и в дорогу. Лизнув потрёпанного зайку

несколько раз, Нельс осторожно взял его в зубы и продолжил свой путь. Долгий путь. Путь домой.

— Никита, ты уже взрослый и сильный мальчик, и я скажу тебе правду. Наш бедный, добрый Нельс умер несколько дней назад. Так уж случилось… Если хочешь, мы возьмём другого щенка? — Света крепко обняла сына за плечи.

— Нам нужно прогнать смерть из дома, пока не умер ещё кто-нибудь, — вполголоса произнёс Никита, изо всех сил стараясь не заплакать.

— Мы придумаем что-нибудь, — успокоила его мать. — Конечно, нужно «почистить» дом. Завтра же пригласим священника. А в воскресенье поедем все вместе на птичий рынок. Хочешь?

— Поедем! Поедем! Поедем! — запрыгала от радости Лена, услышавшая только последнюю фразу матери.

На базаре продавцов было больше, чем покупателей. Разноцветных щенков предлагали со скидкой и даже оптом. На породе решили не зацикливаться, главное, чтобы щенок всем понравился. Вдруг, из корзины одного из продавцов выскочил белый, пушистый комочек, с бантом на затылке, и бегом направился прямо под ноги Леночке.

— Ой! Какая прелесть! — и ни у кого не было возражений. Что прелесть, то прелесть! Люська, (именно так звали шустрячку) лаяла и махала хвостом, словно давняя знакомая.