Добавить в моё избранное
37 мин, 3 сек 1887
Давно так никто не радовался. Продавец сказал, что она ещё и породистая, и что через две недели нужно будет прийти за документами. На том и порешили. Света облегчённо вздохнула, ведь у детей впервые за последнее время поднялось настроение. Конечно, игрушки Нельса Люське будут великоваты, но… кто из нас не донашивал за старшими?!
Светлана наблюдала за увлечёнными дрессировкой щенка детьми и вспоминала былые времена. Тогда тоже был щенок, тоже были дети… Но ещё был и Сергей, было счастье. Что-то навсегда потухло в её душе. Говорят, что если один из влюблённых умирает, то любовь продолжает жить во втором. И как это должно ощущаться? Кто это ощутил на себе? Может это она неправильная, но — вокруг только пустота и равнодушие, а внутри одиночество и обида. Никому от неё ничего не нужно, и никому не интересен мир внутри неё. Говорят, это должно пройти. Нет, скорее должно прийти что-то другое, значимое, что отодвинет пустоту. Все советуют переждать, перетерпеть этот период, заполнить его детьми. И Светлана искренне пыталась. Но вот дети увлеклись щенком, и им хорошо, а ей плохо. Очень плохо! Что это? Ревность к собаке? Когда-то она ревновала Сергея к Нельсу. Теперь их обоих нет… Ну уж нет! Невинная ревность не могла принести смерть! Но второй раз рисковать Светлана не хотела. Как там сказал Никита? — ПРОГНАТЬ СМЕРТЬ ИЗ ДОМА!
— Ну-ка, Люська, дай-ка, и я тебя полюблю! — преодолев спазм в горле, крикнула Света и присоединилась к весёлой компании барахтающихся в траве малышей. Она торопливо подпрыгивала за мячом, словно хотела непременно быть первой. Её смех, сначала нервный и короткий, постепенно становился мягче и естественней. Света почувствовала, что вновь стала центром внимания, центром жизни, источником жизни её детей. По щекам потекли слёзы, но это были уже другие слёзы — слёзы облегчения и радости. Она вдруг заметила, что у Леночки Серёжина улыбка, а у Никиты прорезается отцовский баритон. А их глаза! Это же смеющиеся глаза Сергея! И как она раньше этого не замечала?! Он здесь! Он в детях! Так вот оно — продолжение жизни, любви и счастья!
Внезапно через всё небо перекинулась яркая радуга. Но ведь не было никакого дождя? Может, необязательно небу плакать, чтобы пролить на землю чудесный свет?! Жаль, что внутреннее озарение посещает человека только вместе с тяжёлым испытанием и горькии слезами, сквозь отчаяние приносящими освобождение. Света понимала, что стала мудрее и старше за эти несколько недель. Сергей мог бы ею гордиться. Ах, прижаться бы к нему сейчас, и хоть на минуточку, снова почувствовать себя слабой, но защищённой женщиной.
— Какая, мам, ты у нас красивая! — с восторгом произнёс Никита, крепко обняв и поцеловав Светлану. Лена мгновенно присоеденилась к семейным «обнимашкам и целовашкам». И тут Света почувствовала Сергея! Не спрашивайте где? и как? Это необъяснимо! Он был, вернее, он есть! И он будет всегда рядом, пока бьётся сердце самой Светланы! То ли это молитвы священника помогли, то ли ещё что, но она теперь точно знала, что жизнь продолжается. Жизнь прекрасна, потому что в ней был Сергей, и потому что в ней есть Никита и Леночка! А ещё потому, что сама Светлана — сильная и умная женщина, и она сделает всё, чтобы её дети, — их дети, были счастливы! Она сделает это за них обоих!
— А какие вы все у меня чумазые! Быстро в дом! Всем купаться! И тебе тоже, милюзга пузатая! — Света подхватила щенка на руки и, увлекая детей за собой, направилась к дому. За привычными заботами не заметили, как стемнело. Этой ночью Света впервые, после похорон Сергея, погасила свет в спальне. Но над входной дверью, словно маяк, всю ночь будет гореть подвесной фонарь. Так было всегда, когда ждали чьего-то возвращения. Света никого не ждала, но и погасить фонарь не решалась. Этот свет, словно ниточка, соединял её с надеждой на чудо. Нет, она не ждала чуда воскрешения, просто не хотела прерывать эту нить надежды, памяти, любви и ожидания…
Если все тайны жизни открываются после смерти, значит, она не лишена смысла.
Город появился на горизонте как-то весь сразу, осветившись миллионом разноцветных огней. От неожиданности и волнения Нельс остановился. Он стоял на вершине холма, не в силах сделать и шага. Душа рвалась вниз, и голова кружилась от счастья, но ноги не двигались. Неужели дошёл?! Как много огней! И они такие маленькие. Если бы собаки летали самолётами, сидя в пассажирских креслах, то Нельс, наверняка, бы сравнил виднеющееся внизу шоссе со взлётной полосой. Но он не знал, что такое самолёт, и не умел летать, а преодолеть последние несколько километров пешком не имел больше сил. «Утро вечера мудреней!» сказал бы человек, а Нельс просто рухнул на землю и заснул, как убитый. Он спал так крепко и безмятежно, что не почувствовал, что его кто-то обнюхивает.
Это была беспородная собака кладбищенского сторожа, ещё не старого, но уже не любившего суетную жизнь человека. Он звал свою собаку просто — Собака, а как звали его, никто никогда не слышал.
Светлана наблюдала за увлечёнными дрессировкой щенка детьми и вспоминала былые времена. Тогда тоже был щенок, тоже были дети… Но ещё был и Сергей, было счастье. Что-то навсегда потухло в её душе. Говорят, что если один из влюблённых умирает, то любовь продолжает жить во втором. И как это должно ощущаться? Кто это ощутил на себе? Может это она неправильная, но — вокруг только пустота и равнодушие, а внутри одиночество и обида. Никому от неё ничего не нужно, и никому не интересен мир внутри неё. Говорят, это должно пройти. Нет, скорее должно прийти что-то другое, значимое, что отодвинет пустоту. Все советуют переждать, перетерпеть этот период, заполнить его детьми. И Светлана искренне пыталась. Но вот дети увлеклись щенком, и им хорошо, а ей плохо. Очень плохо! Что это? Ревность к собаке? Когда-то она ревновала Сергея к Нельсу. Теперь их обоих нет… Ну уж нет! Невинная ревность не могла принести смерть! Но второй раз рисковать Светлана не хотела. Как там сказал Никита? — ПРОГНАТЬ СМЕРТЬ ИЗ ДОМА!
— Ну-ка, Люська, дай-ка, и я тебя полюблю! — преодолев спазм в горле, крикнула Света и присоединилась к весёлой компании барахтающихся в траве малышей. Она торопливо подпрыгивала за мячом, словно хотела непременно быть первой. Её смех, сначала нервный и короткий, постепенно становился мягче и естественней. Света почувствовала, что вновь стала центром внимания, центром жизни, источником жизни её детей. По щекам потекли слёзы, но это были уже другие слёзы — слёзы облегчения и радости. Она вдруг заметила, что у Леночки Серёжина улыбка, а у Никиты прорезается отцовский баритон. А их глаза! Это же смеющиеся глаза Сергея! И как она раньше этого не замечала?! Он здесь! Он в детях! Так вот оно — продолжение жизни, любви и счастья!
Внезапно через всё небо перекинулась яркая радуга. Но ведь не было никакого дождя? Может, необязательно небу плакать, чтобы пролить на землю чудесный свет?! Жаль, что внутреннее озарение посещает человека только вместе с тяжёлым испытанием и горькии слезами, сквозь отчаяние приносящими освобождение. Света понимала, что стала мудрее и старше за эти несколько недель. Сергей мог бы ею гордиться. Ах, прижаться бы к нему сейчас, и хоть на минуточку, снова почувствовать себя слабой, но защищённой женщиной.
— Какая, мам, ты у нас красивая! — с восторгом произнёс Никита, крепко обняв и поцеловав Светлану. Лена мгновенно присоеденилась к семейным «обнимашкам и целовашкам». И тут Света почувствовала Сергея! Не спрашивайте где? и как? Это необъяснимо! Он был, вернее, он есть! И он будет всегда рядом, пока бьётся сердце самой Светланы! То ли это молитвы священника помогли, то ли ещё что, но она теперь точно знала, что жизнь продолжается. Жизнь прекрасна, потому что в ней был Сергей, и потому что в ней есть Никита и Леночка! А ещё потому, что сама Светлана — сильная и умная женщина, и она сделает всё, чтобы её дети, — их дети, были счастливы! Она сделает это за них обоих!
— А какие вы все у меня чумазые! Быстро в дом! Всем купаться! И тебе тоже, милюзга пузатая! — Света подхватила щенка на руки и, увлекая детей за собой, направилась к дому. За привычными заботами не заметили, как стемнело. Этой ночью Света впервые, после похорон Сергея, погасила свет в спальне. Но над входной дверью, словно маяк, всю ночь будет гореть подвесной фонарь. Так было всегда, когда ждали чьего-то возвращения. Света никого не ждала, но и погасить фонарь не решалась. Этот свет, словно ниточка, соединял её с надеждой на чудо. Нет, она не ждала чуда воскрешения, просто не хотела прерывать эту нить надежды, памяти, любви и ожидания…
Если все тайны жизни открываются после смерти, значит, она не лишена смысла.
Город появился на горизонте как-то весь сразу, осветившись миллионом разноцветных огней. От неожиданности и волнения Нельс остановился. Он стоял на вершине холма, не в силах сделать и шага. Душа рвалась вниз, и голова кружилась от счастья, но ноги не двигались. Неужели дошёл?! Как много огней! И они такие маленькие. Если бы собаки летали самолётами, сидя в пассажирских креслах, то Нельс, наверняка, бы сравнил виднеющееся внизу шоссе со взлётной полосой. Но он не знал, что такое самолёт, и не умел летать, а преодолеть последние несколько километров пешком не имел больше сил. «Утро вечера мудреней!» сказал бы человек, а Нельс просто рухнул на землю и заснул, как убитый. Он спал так крепко и безмятежно, что не почувствовал, что его кто-то обнюхивает.
Это была беспородная собака кладбищенского сторожа, ещё не старого, но уже не любившего суетную жизнь человека. Он звал свою собаку просто — Собака, а как звали его, никто никогда не слышал.
Страница
6 из 10
6 из 10
