Гибель Вавилона

Так для чего?

— Ты веришь ему?

— Я думаю, что он в это верит.

— От этого не легче.

— И потом это могло быть что-то природное. Я не знаю, какой-нибудь импульс из под земли. Я не ученный. Но ты ведь сам видел трупы. А сверхъестественное этому уже парнишка сам приписал. Я о страхе и темноте.

За весь день, не смотря на то, что тучи провисели над городом все время, не упало не одной капли дождя. Спертый воздух раскалился еще больше. Становилось трудно дышать. Липкий пот обжигал глаза солью. Иван сделал глоток теплой воды из пластиковой бутылки и поморщился.

— Чертова жара убьет меня, — проговорил он.

Машина остановилась у отделения. Иван заглушил двигатель и вышел наружу. Коротков вяло поплелся за ним следом.

Зайти им не удалось: на входе их встретил Арзамасцев в бронежилете и каске. За ним следом выбегали остальные сотрудники в полном обмундировании.

— Что происходит? — спросил Коротков.

— Пойдем. Там в центре полный беспредел. Поджигают дома. Есть жертвы. У ОМОНа людей не хватает. Попросили о помощи.

— И тебя? — удивился Иван.

— Всех.

Они вернулись к машине. Иван не решился ехать на своей, поэтому они лишь захватили бронежилеты и каски и сели в микроавтобус, припарковавшийся у обочины рядом с ними.

Бутылка с керосином разбилась о стену, озарив все вокруг желтым светом. Копоть тонкими струйками оседала на красный кирпич. Парень в повязке, прикрывавшей его лицо, ликующе закричал.

Таких парней было, как минимум сто. У каждого из них в руках было оружие. Кто держал нож, кто дубину, кто-то поджигал «коктейли Молотова», а у нескольких были даже пистолеты. Возле них в муках корчился раненый парень. Он держался за живот, окрашенный в бурый цвет. Никто не обращал на него внимания. Толпой никто не управлял. Живая масса медленно продвигалась к центру. Со всех сторон их окружали отряды полиции с щитами и дубинами.

Иван выскочил из микроавтобуса и встал в ряд к остальным. Ими руководил двухметровый офицер с уродливым шрамом на пол лица. Он провел короткий инструктаж, выдал щиты, и отряд двинулся в пекло.

Рядом разбилась пустая бутылка. В один из щитов стукнулся камень. Один из отморозков крикнул что-то угрожающее. Вслед за этим в отряд полетели десятки камней.

Потери были с обоих сторон. Погибли четверо «демонстрантов» — совсем еще молодых мальчишек по пятнадцати-восемнадцати лет — и двое ОМОНовцев. Зажигательная смесь попала прямо в центр отряда. Оба парня сгорели заживо на глазах у Ивана.

К утру отморозков все-таки смогли утихомирить. Их сажали в автобусы, грубо стягивая запястья стяжками для кабелей, и отвозил в обезьянник. Многие разбежались. Парень с порезанным животом умер, не доехав до больницы.

Кровавый рассвет окрасил улицу в унылые краски. Иван заходил домой совершенно разбитым. Аня и Ира все еще спали. Позавтракав, он лег на диван в зале, чтобы никого не разбудить.

По радио передавали о начале военных действий на Востоке. Добрая треть исландцев отравилась питьевой водой, многие из них были в критическом состоянии. Массовые беспорядки охватили весь регион. Молодежь словно взбесилась. Огонь медленно пожирал крупные города. Иван засыпал с плохим предчувствием.

Аня не выходила из туалета уже сорок минут. На вопрос о том, случилось ли что, она ответила, что болит живот. Вышла она бледная, как лист бумаги. Она спрятала взгляд грустных покрасневших глаз и прошла мимо.

— Все в порядке, зайка? — задержал ее Иван.

— Да, пап. Я пойду, посплю.

В туалете стоял сладковатый запах. Пол еще блестел. Видимо, Аня вымыла тут все, но под унитазом остались полосы крови. Иван беззвучно взвыл в потолок.

— И падет на человека семь последних язв ярости Божия. И не спастись грешникам! И кара их будет жестока. Не поддавайся зверю, если не хочешь гореть в геенне огненной весь остаток вечности.

Вокруг старца уже собрались несколько человек. Одни из них слушали пророчества, развесив уши, другие же пытались заткнуть старика. Иван и подошел к нему и взял за локоть.

— Вам нельзя тут оставаться, — сказал он.

— Это почему же?

— Слыхали, что ночью было? Хотите тут тоже апокалипсис устроить?

Глаза старика округлились. Он стоял несколько секунд, потеряв дар речи, и затем воскликнул:

— Убери от меня руки. Не смей говорить слов, значения которых не ведаешь.

— Пойдем.

Иван грубо толкнул старика в сторону машины и осмотрел толпу. Никто из них не решился противостоять полицейскому. Коротков открыл дверь. Старик сел на заднее сидение. Не смотря на ненависть в его глазах, Ивану стало его жалко. Приказ сверху был таков: «Любое разжигание розней, неважно какого характера, должно пресекаться в корне».

— Все предстанем на суд Христов, — не унимался старик.