Запущенный сад

Очередное примирение состоялось в торжественной обстановке, у стола библиотечного кабинета. Все равно ведь им надо держаться вместе — потому что если не Фидель для Эзры, и не Эзра для Фиделя — тогда кто же еще?

— Мне кажется, не хватит жизни, чтобы во всем этом разобраться, — говорил Фидель. — Но надписи на стенах — раз. Обилие Библий в комнатах жителей (восемьдесят библий на шесть десятков народу — не многовато ли, а? и это еще не все сохранились; и представь — наверное, их читали!) — два. Это, мне кажется, говорит о том, что основатели Нового Эдема были людьми… э-э… верующими. В общем-то, немало зафиксировано случаев, когда какая-то секта отдалялась от мира… Наши имена, кстати — три.

— Твое — нет.

— Да, — согласился Фидель. — Мое — нет. Эзра, я тебе когда-либо говорил о том, что я вообще не из Эдема?

Русая и темная головы, склонившись над книгами, почти соприкасались макушками. Книг было много, но в то же время — мало. И объем фильмов тоже был весьма ограничен. Пара компьютеров с пожелтевшей пластмассой корпусов, наверное, скрывала много интересного, но их никто никогда не включал и неизвестно, как это вообще делается. Да и не нужно это никому. Кроме Фиделя и Эзры. Но пособий по работе с техникой не сохранилось. Наверное, в то время умение включить компьютер считалось само собой разумеющимся.

Эзра листал отсыревшие дневники, но выходило, что записана там всякая повседневная чушь. И из дневника в дневник она повторялась. Создавалось впечатление, что с пожелтевших страниц смотрели не лица давно ушедших людей, а Назар, Рубен, Ревека, Ноа, Авва, Юдифь… Увлекшись, Эзра задумался и поэтому не сразу осознал, что сказал Фидель.

— Что? — переспросил он, не сразу понимая, что значат слова друга. — Что ты сказал? Ты хочешь сказать, что ты — не из нашего… не из нашего…

— Да, не из Эдема. И поэтому где-то точно есть другие города.

— Где?!

— Откуда я знаю. Сколько себя помню, всю жизнь жил в Эдеме. Я подкидыш.

— Ты сумасшедший! — заорал Эзра. — Ты еще можешь говорить о том, что отсюда не надо уходить! Что здесь не надо все переворачивать с ног на голову! Ты, единственный человек, рожденный не в этом гадюшнике! Ты, свободный, нездешний — тебе что, нравится у нас?!

— А где мне еще должно нравиться? — окрысился Фидель. — Меня выкинули из родного дома, и теперь — здесь мой дом, здесь мой сад, здесь моя семья. Здесь мама и папа, и Пруденс, и Рубен, и Ребекка, и Иона, и Самуил. Здесь Суламифь и ты, Эзра.

— Ты идиот! Ты же был свободен!

— Успокойся, — сказал Фидель. — Посмотри лучше сюда.

Взяв с каминной полки тетрадь, Фидель протянул ее другу.

— Я здесь пытаюсь упорядочить версии, откуда мы взялись. В смысле, Новый Эдем. И мы вместе с ним.

— Да какая тебе разница! — заорал Эзра. — Кретин! Зачем тебе это знать, какая тебе разница, что за идиоты создали эту тину?! Кто автор этого болота — это тебе надо знать?! Зачем? — простонал Эзра. — Объясни мне, зачем?!

— Что не имеет начала, не имеет конца, — ответил Фидель. — Надписи на каминах иногда очень назидательны. Ты же сам хочешь, чтобы все изменилось? Так как же ты собираешься что-то делать, не зная, откуда ты, и где корни твои, и где брат твой, и кто ты сам?

— Да я вообще не собираюсь тут что-то делать, — возмутился Эзра. — Этот сад я сожгу до основания, чтобы остовов не осталось… Только пепел! Удобрить трижды вспаханное поле…

— Кровью?

— Золой!

— Ага, — сказал Фидель. — Где-то я это уже слышал. Из краснокирпичных труб вырывается густой желтый дым, а на соседние поля по дешевке сбывается лучшее в мире органическое удобрение. Я понимаю, ты-то хочешь как лучше…

— И будет лучше!

— Мы никогда не будем использовать под фундамент пепел и кости, — твердо глядя в глаза другу-противнику, сказал Фидель. — Давай строить на том, что есть.

Глава 7. Ахиллесова черепаха.

«… Я все-таки попытался выйти за пределы Эдема. Если бы рядом был Фидель! С ним было бы не страшно. Но он предатель. Ненавижу.

Я дошел до ворот. Оказывается, не так это далеко. Но мы ведь почти не ходим сюда. До этого я видел ворота и надпись эту: «Оставь»… только на фотографии. Что оставить? Оставь нам, Господи, грехи наши? Или что-то еще?

Шел, шел — и с каждым метром все сильнее чувствуется запустение. На дорожках прямо-таки буреломы из веток.

И все-таки на окраинах сада я встретил человека. Старый бассейн. Кувшины, оплетенные лианами. Наверное, это-то какая-то задумка архитекторов. Или садоводов. Камни, поросшие мхом… вот, кстати, и еще зеленый цвет в этом саду. Деревья почти без листьев, и сеть из веток загораживает решеткой небо, и темнеет, предвещая ранние сумерки. Хотя у нас они всегда ранние.

В бассейне играла… как же ее звали? Барбара? Лола?

Да, именно.