Запущенный сад

Эта часть сада, огражденная редкими деревьями, посещалась редко. Пожухлая трава, тем не менее, была притоптана и высоко не росла.

— Смотри, Фидель: под этим камнем покоится Назар, — сказал Эзра.

— Разные люди могут носить одно имя, — ответил Фидель, догадываясь, куда клонит друг.

— Ага. Только у нас на шесть десятков людей — шесть десятков имен… Библия большая. И мы еще сочинять умеем: Хоуп, Пруденс… А под плитами — Давид… Суламифь… Ноа! Авва! Хоуп! Пруденс!

— Старые фильмы, — покачал головой Фидель. — Это плохо сказывается на твоем душевном здоровье, Эзра.

— Ты совсем как учитель.

— Иона не дурак. Может, уже не такой, как мы, но при этом не дурак. Тебе действительно вредно смотреть всякую чушь.

— Мне это не нравится, Фидель. То не нравится, что ты… Ты меня в чем-то хочешь разубедить?

— Ты меня в чем-то хочешь убедить? — в тон ответил Фидель. Присел перед надгробием, смахнул пыль. И откуда она только берется на этих камнях… Не дом ведь, считай, улица. — Николь Кидман — очень красивая женщина. А паранойя — очень печальная болезнь.

— Ну-ну. Смотри: могилки детей Ребекки. Сколько себя помню, больше года — полутора не жил никто. И кто у них отец — неизвестно. Словно из ниоткуда рождаются. И могут прожить только младенцами. И не вырастут никогда. Потому что младенцами умерли.

Фидель хмыкнул скептически.

— А вот могила Эзры…

— Твоего деда звали Эзрой.

— Только кто его, деда, видел? А вот могила Абигайль…

— Твоей матери или невесты?

Эзра запнулся.

— Ну да… имена, похоже, не у всех разные, но… все равно! Это не ар… Смотри! Еще одна Абигайль!

Глаза Эзры расширились от ужаса. То, что он преподал как версию, неожиданно стало оборачиваться иным, аргументированным боком…

— Господи… Фидель, я тебе серьезно говорю: смотри!

Эзра бросился читать имена на могилах.

— Нравится тебе пороть чушь, да?

— И стоять перед своей могилой? Тебе, впрочем, не понять… Тебя ведь здесь нет, да? Нет, отвечай?! Отвечай, что молчишь! Ты ведь не такой как мы все, трупы, покойники, мертвецы, тени, умертвия!

— Если здесь нет надгробия какого-нибудь Фиделя — это повод лезть в бутылку?

— Я тебя сам сейчас закопаю… Тебе хорошо! Ты не дохляк!

— Идиот.

— Смотри: Эзра есть. Абигайль есть. Айя есть. А могилы моего отца нет — почему? Потому что он остался там?

— Эзра, успокойся. Ты привел меня сюда для того, чтобы опять поссориться?

— Что ты за тварь, Фидель? Что ты за тварь? — Эзра сверкал сумасшедшим блеском расширенных зрачков, надвигаясь на друга. — Посмотри на свои глаза, Фидель, посмотри на свои глаза, загляни в зеркало: они не такие как все! Они карие! Карие, Фидель!

— Ты сошел с ума.

— Карие!

— Карие. Ну и что?

— У всех голубые! Все — мертвые! Все — здесь! А ты, Фидель? Что ты за фрукт? Что ты здесь делаешь? Следишь, чтобы мы не убежали из этого чертова рая? У тебя даже имя не такое, как у нас! Нет в Библии такого имени, Фидель! В Библии такого имени нет!

— Эзра, пошли домой.

— Я-то дома, Фидель… я-то дома… живу здесь… и похоронен. А вот ты — страж значит. Архангел Михаил. Нет — архангел Фидель!

— Не богохульствуй, Эзра. Сейчас позову Ноа. Пусть даст тебе успокоительного отвара, придурок.

— Ты — не мы! Ты — другой! И — живой, да? Живой! А мы все — мертвые!

— Это ты-то мертвый? Побойся Бога, Эзра, сам посмотри на свои глаза…

— Что мне смотреть? Голубые они, голубые! Я уже смотрел! Думаешь, я совсем спятил, гад?

— Я не о цвете…

— Сторожишь нас, Фидель? — голос юноши опустился до шепота. — Не пускаешь? То-то ты не хочешь ломать это болото… то-то тебе и так хорошо…

— Да заткнись ты ради Бога!

— Я тебя закопаю… ты тоже сдохнешь, дружок… сейчас я тебя закопаю…

Эзра ухватил Фиделя за грудки, но тот подсек противника под колени и рухнул на него всем телом. Эзра затрепыхался под тяжестью, но вывернулся змеей, отскочил, и снова налетел на Фиделя. Карие глаза смотрели внимательно и без гнева. Эзра ненавидел эти глаза и то, что они скрывали. Ощерившись, Эзра кинулся к горлу врага. Вцепиться, сжать, прокусить, удавить!

Фидель коротко, несильно ударил Эзру в скулу, тот запнулся, Фидель добавил еще пощечину, припечатав ладонь коротко и веско. Эзра замер, покачиваясь и держась за подбородок. Струйка крови пачкала рукав.

Засмеялся неожиданно:

— А я-то думал, в нас только пыль… пыль… А в нас еще и кровь. Ах ты, ангел-хранитель нашего Эдема…

Фидель достал платок, пахнущий, как и все здесь, тленом и сыростью, вытер стекающую с разбитой губы друга кровь, и неожиданно порывисто обнял Эзру, прижав к сердцу.

Глава 10.