Добавить в моё избранное
39 мин, 45 сек 3919
Мол, простуда прихватила, справку брать не хочется, а день отгула вычтите из отпуска. Ничего безопаснее запоя в сложившейся ситуации я не видел. Мои силы истощились похмельем и бессонницей. На работе это замечали, но по-мужски понимали меня, ведь развод — штука нервная.
Следующий день я встретил с гудящей после коньячно-пивной чехарды головой. Около двух я наспех принял холодный душ и, малодушно опохмелившись остатками коньяка, приступил к охоте на слоненка. Хотя с трудом понимал, где водятся такие существа.
В недалеко расположенном от дома ЦУМе все хоботатые были действительно слоновьих размеров, лишь карликовый мамонтенок отдаленно напоминал белоснежного питомца Марфушки. Примерно таким же выбором порадовали еще три детских магазина. Не находя нужную игрушку, я выпытывал у продавщиц адреса других магазинов или просил звонить в филиалы сети, не завалялся ли где слоненок, пока к сумеркам не попал в салон 'Плюшевый мир'.
В двухэтажном магазине мягкой игрушки сортировали товар по размеру, поэтому мне не пришлось перерывать все отделы. Среди пушистой лавины я с двумя консультантами смог отыскать лишь темно-синего мутанта с заботливо пришитым алым сердцем к его передним лапам. Приходилось признать, что этот уродец был наиболее близок к игрушке Марфушки. Видя моё расстроенное лицо, один из консультантов заверил, что их дизайнер нарисует любую игрушку со слов заказчика, и местная фабрика изготовит её в двухдневный срок. Жаль, что у меня не было времени до понедельника, когда выйдет дизайнер, и еще двух дней на изготовление — Маша могла бы до этого не дожить. Вроде хорошая новость настолько добила меня, что я даже не купил синего слоника, резонно решив, что Марфушка не признает его за своего. Удрученный, я покинул закрывающийся магазин, еще не зная, понадобятся ли мне их услуги на следующей неделе.
Вечер сгущался. В красном мареве заката разносился звон колоколов. Прямо за 'Плюшевым миром' виднелся купол церкви с фигурным крестом на вершине. Вспомнив про афонского старца, я поспешил в сторону звона. Зайти в храм я так и не решился: потоптался перед входом, неуверенно прочитал по памяти 'Отче наш', трижды перекрестился и смущенно поспешил от порога, будто находиться здесь было не совсем прилично.
Но мои молитвы не прошли незамеченными: со стороны 'Плющевого мира' небольшой, почти стихийный рыночек не увидишь, а вот возле церкви уже можно заметить несколько рядов деревянных прилавков и четыре киоска. Мать просила привезти фруктов и зелени, а поскольку в таких местах обычно торговали урожаем с дачных участков, то мне такая встреча была как раз кстати. Но когда я наткнулся на латок с 'блошиными' товарами, почти раритетам, то мамины просьбы выветрились из головы: россыпь наградных значков, пупс с пищалкой внутри, портсигар с набережной Днепра, карманная шахматная доска, желтый медведь-мочалка с нарисованной бабочкой, пара юбилейных советских рублей, стопка бесполезных тетрадей 'в косую', похожий на латунного робота самовар… Именно к его начищенному до блеска пузу прислонился белоснежный слоненок, отличавшийся от Марфушкиного лишь неуловимой ветхостью и стойким запахом нафталина. Стоящая за прилавком бабуля источала положенную для таких рыночков жалость, поэтому я, заплатив чисто символическую сумму, оставил продавщице сдачу.
Зажав под мышкой слоненка, я поспешил к родителям, и вспомнил о продуктах только возле супермаркета в пяти минутах от их дома. Следующий день я собирался потратить на поиски могилки Марфушки на близлежащем городском кладбище.
Несмотря на мою помятость, папа и мама встретили меня с искренней радостью. Из-за занятости на работе, я заезжал к ним не чаще раза в месяц. После несчастья с Машей мама заметно сдала; она не сомневалась, что погиб мой ребенок, её внук. Об этом она упоминала при любой возможности, и мне хотелось видеться с ними всё реже и реже. Всё-таки я не хладнокровный убийца и осознавал вину за случившееся.
Пропустив пару стаканчиков за ужином, напиваться в родительском доме я не мог, потому понадеялся на постпохмельную негу, на самый глубокий и мягкий, как пуховое одеяло, послебодунный сон. Я успокаивал себя, что если придет Марфушка, то покажу ей слоненка, заверив, что следующей день я проведу на кладбище в поисках неизвестно чьей могилки неизвестно где.
Марфушка молча проковыляла, волоча за собой белую игрушку. Я не сразу понял, что параллельные прямые превратились в борта круизного лайнера в ночном море, если спускаться на него с парашютом. Перед приземлением ноги машинально подогнулись, будто я проделывал это тысячи раз, и, коснувшись палубы, по позвоночнику прошла вибрация, подобно отпущенной пружине. Точным движением руки я отстегнул парашют, оставив его посреди палубы.
Мир походил на шпионскую или антитеррористическую компьютерную игру, когда бравый вояка выполняет обязательную миссию на корабле в открытом море. Над многоэтажной громадой лайнера виднелось черное облако, похожее на купол исполинского парашюта.
Следующий день я встретил с гудящей после коньячно-пивной чехарды головой. Около двух я наспех принял холодный душ и, малодушно опохмелившись остатками коньяка, приступил к охоте на слоненка. Хотя с трудом понимал, где водятся такие существа.
В недалеко расположенном от дома ЦУМе все хоботатые были действительно слоновьих размеров, лишь карликовый мамонтенок отдаленно напоминал белоснежного питомца Марфушки. Примерно таким же выбором порадовали еще три детских магазина. Не находя нужную игрушку, я выпытывал у продавщиц адреса других магазинов или просил звонить в филиалы сети, не завалялся ли где слоненок, пока к сумеркам не попал в салон 'Плюшевый мир'.
В двухэтажном магазине мягкой игрушки сортировали товар по размеру, поэтому мне не пришлось перерывать все отделы. Среди пушистой лавины я с двумя консультантами смог отыскать лишь темно-синего мутанта с заботливо пришитым алым сердцем к его передним лапам. Приходилось признать, что этот уродец был наиболее близок к игрушке Марфушки. Видя моё расстроенное лицо, один из консультантов заверил, что их дизайнер нарисует любую игрушку со слов заказчика, и местная фабрика изготовит её в двухдневный срок. Жаль, что у меня не было времени до понедельника, когда выйдет дизайнер, и еще двух дней на изготовление — Маша могла бы до этого не дожить. Вроде хорошая новость настолько добила меня, что я даже не купил синего слоника, резонно решив, что Марфушка не признает его за своего. Удрученный, я покинул закрывающийся магазин, еще не зная, понадобятся ли мне их услуги на следующей неделе.
Вечер сгущался. В красном мареве заката разносился звон колоколов. Прямо за 'Плюшевым миром' виднелся купол церкви с фигурным крестом на вершине. Вспомнив про афонского старца, я поспешил в сторону звона. Зайти в храм я так и не решился: потоптался перед входом, неуверенно прочитал по памяти 'Отче наш', трижды перекрестился и смущенно поспешил от порога, будто находиться здесь было не совсем прилично.
Но мои молитвы не прошли незамеченными: со стороны 'Плющевого мира' небольшой, почти стихийный рыночек не увидишь, а вот возле церкви уже можно заметить несколько рядов деревянных прилавков и четыре киоска. Мать просила привезти фруктов и зелени, а поскольку в таких местах обычно торговали урожаем с дачных участков, то мне такая встреча была как раз кстати. Но когда я наткнулся на латок с 'блошиными' товарами, почти раритетам, то мамины просьбы выветрились из головы: россыпь наградных значков, пупс с пищалкой внутри, портсигар с набережной Днепра, карманная шахматная доска, желтый медведь-мочалка с нарисованной бабочкой, пара юбилейных советских рублей, стопка бесполезных тетрадей 'в косую', похожий на латунного робота самовар… Именно к его начищенному до блеска пузу прислонился белоснежный слоненок, отличавшийся от Марфушкиного лишь неуловимой ветхостью и стойким запахом нафталина. Стоящая за прилавком бабуля источала положенную для таких рыночков жалость, поэтому я, заплатив чисто символическую сумму, оставил продавщице сдачу.
Зажав под мышкой слоненка, я поспешил к родителям, и вспомнил о продуктах только возле супермаркета в пяти минутах от их дома. Следующий день я собирался потратить на поиски могилки Марфушки на близлежащем городском кладбище.
Несмотря на мою помятость, папа и мама встретили меня с искренней радостью. Из-за занятости на работе, я заезжал к ним не чаще раза в месяц. После несчастья с Машей мама заметно сдала; она не сомневалась, что погиб мой ребенок, её внук. Об этом она упоминала при любой возможности, и мне хотелось видеться с ними всё реже и реже. Всё-таки я не хладнокровный убийца и осознавал вину за случившееся.
Пропустив пару стаканчиков за ужином, напиваться в родительском доме я не мог, потому понадеялся на постпохмельную негу, на самый глубокий и мягкий, как пуховое одеяло, послебодунный сон. Я успокаивал себя, что если придет Марфушка, то покажу ей слоненка, заверив, что следующей день я проведу на кладбище в поисках неизвестно чьей могилки неизвестно где.
Марфушка молча проковыляла, волоча за собой белую игрушку. Я не сразу понял, что параллельные прямые превратились в борта круизного лайнера в ночном море, если спускаться на него с парашютом. Перед приземлением ноги машинально подогнулись, будто я проделывал это тысячи раз, и, коснувшись палубы, по позвоночнику прошла вибрация, подобно отпущенной пружине. Точным движением руки я отстегнул парашют, оставив его посреди палубы.
Мир походил на шпионскую или антитеррористическую компьютерную игру, когда бравый вояка выполняет обязательную миссию на корабле в открытом море. Над многоэтажной громадой лайнера виднелось черное облако, похожее на купол исполинского парашюта.
Страница
10 из 11
10 из 11
