Добавить в моё избранное
39 мин, 45 сек 3912
— Тут как раз по твоей теме.
Только когда я увидел просителя, то понял, почему Людмила Ивановна последнюю фразу говорила с некоторой ехидцей. Перед библиотекарским столом стояла молодая особа одних со мною лет. Прекрасная до безобразия, как могут быть красивы разрумянившиеся на морозе студентки с бездонными голубыми колодцами умных глаз. Такую красоту я встречал лишь однажды, и человек за неё поплатился жизнью. Предо мной стояла Маша Кожушкина, которую я не видел со времен пионерского лагеря.
Как оказалось, Маша осуществляла мою мечту — она училась в том самом Институте психологии и социальной педагогики. Её интерес касался осознанных сновидений. Если честно, то это была более чем моя тема: во время визитов Марфушки, я частично мог контролировать сон, а, главное, осознавал, что сплю. Но во время своих поисков я больше акцентировался на охоте за призраком, а не прощупывал пространство Морфея. Подойти к проблеме с точки зрения гипнологии я до повторной встречи с Машей почему-то не додумался. К своему стыду, я смог предложить ей лишь 'Искусство сновидений' Кастанеды, с оправданием, что там есть философская подоплека контролируемым снам; что-то ещё по её запросу на ум мне не шло. Увидав увесистый зеленый том, студентка заверила, что на первое время ей хватит, ведь она уже прихватила 'Толкование сновидений' Фрейда в институтской библиотеке. Я пошутил, что с приятелями Карлосом и Зигмундом на выходных не соскучишься, а Маша смеялась над тем, что это умная шутка, чем действительно смешная. Но я такое кокетство оценил, ведь имел слабость к неглупым девушкам. Наверное, при этих мыслях что-то в моем лице изменилось, и Маша наконец узнала меня.
— Я всегда помнила, что ты живешь в этом городе, но не ожидала встретить тебя в библиотеке. Сразу даже не узнала. Хотя это сработал механизм вытеснения… того трагического случая… в пионерлагере… — Кончики её губ опустились: игривая улыбка превратилась в тоскливую. Мне показалось, что заарканить Машу было бы проще, если бы мы не познакомились полжизни назад. Чтобы сменить неприятную нам обоим тему, Кожушкина напомнила о целях своего визита: — Ты хоть сам веришь в управление сновидениями?
— Не верю, а знаю! Мне периодически снятся контролируемые сны. — Не надеясь на третий шанс, я разыгрывал свой единственный козырь.
— Так что ты там говорил про компанию на выходных? — Вернула себе былую игривость Маша.
Хотя и будучи неуродливым, но с тонами духовного и околонаучного бардака на чердаке, я представлял собой неоднозначный экземпляр. Моя одежда балансировала на тонкой грани андеграунда и мейнстрима, как и весь образ жизни. И без подсказок отца я понимал, что поддайся окончательно оккультному миру, и можно попрощаться с тремя годами нелегкого высшего образования. По негласному компромиссу с родителями, они довольствовались моим дипломом бакалавра, а потом я с чистой совестью уходил в духовные поиски. Лишь противоречивость философских наставлений помогала сохранить равновесие между безудержным весельем и мрачной вселенской обреченностью.
Наверное, такой гармоничный парень и нужен был тогда Маше. Который беззлобно подождет сорок минут в кафе, встретит с беспроигрышными розами и оплатит счет, несмотря на разорительную стоимость слабоалкогольных коктейлей. Розы на первом свидании не подвели, и мы закончили его в постели, так ни разу и не вспомнив про осознанные сновидения.
Первые месяцы знакомства мы буквально упивались разрешенным юношеским сексом в моей однушке. Родители Маши жили в двухстах километрах от нас, со своими же я сократил время свиданий до воскресного вечера, без ночёвок. Мать даже забеспокоилась, что я подсел на наркотики, поэтому пришлось знакомить их с Машей. Вскоре я познакомился и с Кожушкиными. В любовном амфетаминовом угаре я не заметил, как меня женили, сыграв скромную немноголюдную свадьбу.
Разумеется, в какой-то момент жена вспомнила об осознанных снах мужа, и я уже не мог ей врать. Я рассказал, что иногда во сне вижу своеобразные игры, контроль над которыми частично сохраняю. Лишь разумно умолчал про девочку-привидение и что по итогам этих игр умирают люди, ведь не хотел выглядеть убийцей в глазах собственной жены. Схитрил, сказав, что с теми, кто встречается мне во сне, случались неприятности; будто не я был виновником проблем, а лишь предугадывал их. Хорошо, хоть на это мозгов хватило.
Как оказалось, причиной появления Маши в центральной библиотеке был спор с институтским профессором об осознанных сновидениях. Она в них верила, как и в чакры, духовную энергию и астральные тела. По словам жены выходило, что преподаватель высмеял её при всём 'потоке', и теперь она пыталась найти научные подтверждения подконтрольных снов для восстановления своего реноме. Фрейд об этом в своих толкованиях умолчал, а Кастанеда для профессора показался недостаточно авторитетным. Мои сны тоже не вызвали у него особой веры; в ответ он рассказал, что знал студентку, утверждавшую, что ей прокололи ухо во сне, но проснувшись она обнаружила в теле дырку.
Только когда я увидел просителя, то понял, почему Людмила Ивановна последнюю фразу говорила с некоторой ехидцей. Перед библиотекарским столом стояла молодая особа одних со мною лет. Прекрасная до безобразия, как могут быть красивы разрумянившиеся на морозе студентки с бездонными голубыми колодцами умных глаз. Такую красоту я встречал лишь однажды, и человек за неё поплатился жизнью. Предо мной стояла Маша Кожушкина, которую я не видел со времен пионерского лагеря.
Как оказалось, Маша осуществляла мою мечту — она училась в том самом Институте психологии и социальной педагогики. Её интерес касался осознанных сновидений. Если честно, то это была более чем моя тема: во время визитов Марфушки, я частично мог контролировать сон, а, главное, осознавал, что сплю. Но во время своих поисков я больше акцентировался на охоте за призраком, а не прощупывал пространство Морфея. Подойти к проблеме с точки зрения гипнологии я до повторной встречи с Машей почему-то не додумался. К своему стыду, я смог предложить ей лишь 'Искусство сновидений' Кастанеды, с оправданием, что там есть философская подоплека контролируемым снам; что-то ещё по её запросу на ум мне не шло. Увидав увесистый зеленый том, студентка заверила, что на первое время ей хватит, ведь она уже прихватила 'Толкование сновидений' Фрейда в институтской библиотеке. Я пошутил, что с приятелями Карлосом и Зигмундом на выходных не соскучишься, а Маша смеялась над тем, что это умная шутка, чем действительно смешная. Но я такое кокетство оценил, ведь имел слабость к неглупым девушкам. Наверное, при этих мыслях что-то в моем лице изменилось, и Маша наконец узнала меня.
— Я всегда помнила, что ты живешь в этом городе, но не ожидала встретить тебя в библиотеке. Сразу даже не узнала. Хотя это сработал механизм вытеснения… того трагического случая… в пионерлагере… — Кончики её губ опустились: игривая улыбка превратилась в тоскливую. Мне показалось, что заарканить Машу было бы проще, если бы мы не познакомились полжизни назад. Чтобы сменить неприятную нам обоим тему, Кожушкина напомнила о целях своего визита: — Ты хоть сам веришь в управление сновидениями?
— Не верю, а знаю! Мне периодически снятся контролируемые сны. — Не надеясь на третий шанс, я разыгрывал свой единственный козырь.
— Так что ты там говорил про компанию на выходных? — Вернула себе былую игривость Маша.
Хотя и будучи неуродливым, но с тонами духовного и околонаучного бардака на чердаке, я представлял собой неоднозначный экземпляр. Моя одежда балансировала на тонкой грани андеграунда и мейнстрима, как и весь образ жизни. И без подсказок отца я понимал, что поддайся окончательно оккультному миру, и можно попрощаться с тремя годами нелегкого высшего образования. По негласному компромиссу с родителями, они довольствовались моим дипломом бакалавра, а потом я с чистой совестью уходил в духовные поиски. Лишь противоречивость философских наставлений помогала сохранить равновесие между безудержным весельем и мрачной вселенской обреченностью.
Наверное, такой гармоничный парень и нужен был тогда Маше. Который беззлобно подождет сорок минут в кафе, встретит с беспроигрышными розами и оплатит счет, несмотря на разорительную стоимость слабоалкогольных коктейлей. Розы на первом свидании не подвели, и мы закончили его в постели, так ни разу и не вспомнив про осознанные сновидения.
Первые месяцы знакомства мы буквально упивались разрешенным юношеским сексом в моей однушке. Родители Маши жили в двухстах километрах от нас, со своими же я сократил время свиданий до воскресного вечера, без ночёвок. Мать даже забеспокоилась, что я подсел на наркотики, поэтому пришлось знакомить их с Машей. Вскоре я познакомился и с Кожушкиными. В любовном амфетаминовом угаре я не заметил, как меня женили, сыграв скромную немноголюдную свадьбу.
Разумеется, в какой-то момент жена вспомнила об осознанных снах мужа, и я уже не мог ей врать. Я рассказал, что иногда во сне вижу своеобразные игры, контроль над которыми частично сохраняю. Лишь разумно умолчал про девочку-привидение и что по итогам этих игр умирают люди, ведь не хотел выглядеть убийцей в глазах собственной жены. Схитрил, сказав, что с теми, кто встречается мне во сне, случались неприятности; будто не я был виновником проблем, а лишь предугадывал их. Хорошо, хоть на это мозгов хватило.
Как оказалось, причиной появления Маши в центральной библиотеке был спор с институтским профессором об осознанных сновидениях. Она в них верила, как и в чакры, духовную энергию и астральные тела. По словам жены выходило, что преподаватель высмеял её при всём 'потоке', и теперь она пыталась найти научные подтверждения подконтрольных снов для восстановления своего реноме. Фрейд об этом в своих толкованиях умолчал, а Кастанеда для профессора показался недостаточно авторитетным. Мои сны тоже не вызвали у него особой веры; в ответ он рассказал, что знал студентку, утверждавшую, что ей прокололи ухо во сне, но проснувшись она обнаружила в теле дырку.
Страница
6 из 11
6 из 11
