Добавить в моё избранное
42 мин, 1 сек 14811
Я пытался определить свои дальнейшие действия, но, к сожалению, ничего не приходило мне на ум. И тогда я решил пойти поесть, благо желудок уже урчал, довольно вспоминая вчерашние хот доги.
На улице было тепло и солнечно, но против моего ожидания, это не подняло мне настроение. Мне стало грустно. Мне было грустно от того, что было так тепло и радостно на улице, а мне совершенно не куда было пойти. Купленные хот доги не принесли ожидаемого облегчения.
Но вдруг я заметил большую палатку, раскинутую на огромной поляне. Внутри играла музыка и повсюду сновали какие-то люди. Заметив меня, одиноко стоящего с недоеденным хот догом, один из них, в красивой белой рубашке, подошел ближе.
— Здравствуй, малыш!— приветливо поздоровался он. — Ты что, потерялся?
Не успел я определиться с ответом, как Антон выкрикнул:
— Да, дяденька, помогите мне! Я сирота. Мои родители умерли. Я один. Я жил в интернате, но там меня били и я оттуда убежал.
Мужчина опешил от такого напора. Затем, почесав в затылке, попросил меня подождать, и убежал.
Ждать мне пришлось не долго. Скоро он вернулся в сопровождении более старшего мужчины, так же одетого очень опрятно. После моего повторного объяснения, он, кажется, все понял, и ненадолго задумался. Наконец он произнес:
— Павел, отведи мальчика в трапезную. Нужно его накормить. Ты ведь голоден?
— Нет. — честно ответил я.
— Нет??— удивлению его не было предела. Затем он неожиданно задал очень странный вопрос. — Скажи, Андрей, а ты крещеный?
— Крещеный?!— я не знал, что такое крещеный. Новое слово было для меня пугающим настолько, что я начал плакать. — Не знаю дяденька! У меня только вши в интернате были! Больше я ничем не болел. Наверное, и крещением не болен!
Толи мой плач, толи мои слова, но спустя секунду удивление моих новых знакомых сменил искренний смех. Они бросились меня утешать.
— Не плачь, Андрей!— говорил тот, что постарше. — Крещение, это не болезнь, это наивысшая благодать господня! Это возможность жить вечно! Это…
— Это то, что позволяет быть к богу ближе!
Так, утешая и смеясь, они повели меня к трапезной.
Так началась в моей жизни белая полоса. Словно кошмарный сон исчезли прочь из моей жизни Их Величества, больницы, Светы. Я обрел дом. Мне он очень нравился. Он назывался Дом Святых Братьев Во Христе. Все его обитатели, а их было около сорока человек, были очень добры ко мне. Никто не бил, не унижал, ничего не требовал. Одной старой женщине, Евдокии Матвеевне, у которой не было детей, я полюбился настолько, что она захотела меня усыновить. Тогда настоятель обители, тот самый, который спрашивал меня о крещении, его звали Димитрий, сделал мне все необходимые документы. Я стал официально сыном Евдокии Матвеевны. Меня определили в нормальную школу, где я учился только лишь на одни пятерки, так я любил ее. Меня крестили. Это оказалось совсем не страшно, а наоборот, очень красиво. Я научился молиться. Каждую ночь я благодарил Господа за то, что встретил этих людей. Я желал им счастья и здоровья. Они были прекрасны в своей чистоте. Я был счастлив. Для меня настал рай на земле, а если что меня и расстраивало, ведь это бывает у всех детей, я принимался молиться. И она помогала справиться со всем на свете. Ведь Бог велик и всемогущий! Лишь одно он был не в силах сделать… Лишь от одного не могла избавить молитва…
009. Дракон.
Мне тогда было восемнадцать лет. Я окончил школу и поступил на первый курс института, на специальность биохимика. Моя мечта была стать медиком. Я хотел помочь людям. Хотел открывать новые лекарства для тех, кто, как и Евдокия Матвеевна не мог спастись. Моя приемная мать умерла от рака два года назад. С тех пор я стал общим сыном. Все дороги были открыты передо мною. Попутно я изучал политику, посещал подготовительные курсы политтехнологов. Школу я окончил с золотой медалью, выиграл 14 общегосударственных конкурсов по математике, биологии, химии, истории, информатике и зарубежной литературе. Я почти в совершенстве выучил английский, французский и немецкий языки. Довольно прилично владел испанским и итальянским. Государственные стипендии, которые я в изобилии получал, шли на благотворительные цели, ведь любой институт или университет и так считал за честь пригласить меня на бюджетное обучение. Не говоря уже о том, что не раз слышались предложения о поездках за границу. Я словно губка впитывал знания, которые были раньше для меня не доступны. И вот парадокс. Чем больше я узнавал, тем больше мне хотелось знать.
Я шел по вечерней улице, весело размахивая рюкзаком. Была весна, веселое и беззаботное время. Прохладное весеннее тепло, взрывало плоть, наделяя все твое естество верой в то, что все непременно закончиться хорошо. Симфония Бетховена, звучавшая в наушниках-бусинках моего плеера, выгодно оттеняла сам вид суетливого и чувственного человеческого общества.
На улице было тепло и солнечно, но против моего ожидания, это не подняло мне настроение. Мне стало грустно. Мне было грустно от того, что было так тепло и радостно на улице, а мне совершенно не куда было пойти. Купленные хот доги не принесли ожидаемого облегчения.
Но вдруг я заметил большую палатку, раскинутую на огромной поляне. Внутри играла музыка и повсюду сновали какие-то люди. Заметив меня, одиноко стоящего с недоеденным хот догом, один из них, в красивой белой рубашке, подошел ближе.
— Здравствуй, малыш!— приветливо поздоровался он. — Ты что, потерялся?
Не успел я определиться с ответом, как Антон выкрикнул:
— Да, дяденька, помогите мне! Я сирота. Мои родители умерли. Я один. Я жил в интернате, но там меня били и я оттуда убежал.
Мужчина опешил от такого напора. Затем, почесав в затылке, попросил меня подождать, и убежал.
Ждать мне пришлось не долго. Скоро он вернулся в сопровождении более старшего мужчины, так же одетого очень опрятно. После моего повторного объяснения, он, кажется, все понял, и ненадолго задумался. Наконец он произнес:
— Павел, отведи мальчика в трапезную. Нужно его накормить. Ты ведь голоден?
— Нет. — честно ответил я.
— Нет??— удивлению его не было предела. Затем он неожиданно задал очень странный вопрос. — Скажи, Андрей, а ты крещеный?
— Крещеный?!— я не знал, что такое крещеный. Новое слово было для меня пугающим настолько, что я начал плакать. — Не знаю дяденька! У меня только вши в интернате были! Больше я ничем не болел. Наверное, и крещением не болен!
Толи мой плач, толи мои слова, но спустя секунду удивление моих новых знакомых сменил искренний смех. Они бросились меня утешать.
— Не плачь, Андрей!— говорил тот, что постарше. — Крещение, это не болезнь, это наивысшая благодать господня! Это возможность жить вечно! Это…
— Это то, что позволяет быть к богу ближе!
Так, утешая и смеясь, они повели меня к трапезной.
Так началась в моей жизни белая полоса. Словно кошмарный сон исчезли прочь из моей жизни Их Величества, больницы, Светы. Я обрел дом. Мне он очень нравился. Он назывался Дом Святых Братьев Во Христе. Все его обитатели, а их было около сорока человек, были очень добры ко мне. Никто не бил, не унижал, ничего не требовал. Одной старой женщине, Евдокии Матвеевне, у которой не было детей, я полюбился настолько, что она захотела меня усыновить. Тогда настоятель обители, тот самый, который спрашивал меня о крещении, его звали Димитрий, сделал мне все необходимые документы. Я стал официально сыном Евдокии Матвеевны. Меня определили в нормальную школу, где я учился только лишь на одни пятерки, так я любил ее. Меня крестили. Это оказалось совсем не страшно, а наоборот, очень красиво. Я научился молиться. Каждую ночь я благодарил Господа за то, что встретил этих людей. Я желал им счастья и здоровья. Они были прекрасны в своей чистоте. Я был счастлив. Для меня настал рай на земле, а если что меня и расстраивало, ведь это бывает у всех детей, я принимался молиться. И она помогала справиться со всем на свете. Ведь Бог велик и всемогущий! Лишь одно он был не в силах сделать… Лишь от одного не могла избавить молитва…
009. Дракон.
Мне тогда было восемнадцать лет. Я окончил школу и поступил на первый курс института, на специальность биохимика. Моя мечта была стать медиком. Я хотел помочь людям. Хотел открывать новые лекарства для тех, кто, как и Евдокия Матвеевна не мог спастись. Моя приемная мать умерла от рака два года назад. С тех пор я стал общим сыном. Все дороги были открыты передо мною. Попутно я изучал политику, посещал подготовительные курсы политтехнологов. Школу я окончил с золотой медалью, выиграл 14 общегосударственных конкурсов по математике, биологии, химии, истории, информатике и зарубежной литературе. Я почти в совершенстве выучил английский, французский и немецкий языки. Довольно прилично владел испанским и итальянским. Государственные стипендии, которые я в изобилии получал, шли на благотворительные цели, ведь любой институт или университет и так считал за честь пригласить меня на бюджетное обучение. Не говоря уже о том, что не раз слышались предложения о поездках за границу. Я словно губка впитывал знания, которые были раньше для меня не доступны. И вот парадокс. Чем больше я узнавал, тем больше мне хотелось знать.
Я шел по вечерней улице, весело размахивая рюкзаком. Была весна, веселое и беззаботное время. Прохладное весеннее тепло, взрывало плоть, наделяя все твое естество верой в то, что все непременно закончиться хорошо. Симфония Бетховена, звучавшая в наушниках-бусинках моего плеера, выгодно оттеняла сам вид суетливого и чувственного человеческого общества.
Страница
10 из 12
10 из 12
