Игра с неполной информацией

— Насть, что тебе вообще известно об этом парке?

— Ничего, к сожалению. Соседей не рискнула расспрашивать: там нравы такие, что перекинешься с кем-то парой фраз — и весь поселок перетирает неделю, о чем и зачем. С матерью тоже никогда про парк не разговаривала, не упоминала его при ней даже. Сначала — потому что секретная нычка, потом, после всего — чтобы она туда не сунулась из любопытства… Так-то она в лес редко ходит и про парк, возможно, вообще не слышала. Она же не из Николаевки сама, мы туда только когда мне десять исполнилась, переехали. — Настя покосилась на монитор, по-прежнему выключенный.

— Про это чуть позже, — пообещала Ирина. — Так о чем ты хотела узнать у нас с Севой?

— Эта тварь в будке, в виде головы на колу — что она такое? Почему она ко мне прицепилась? В сети похожих описаний я не нашла, хотя где только не смотрела… На ум приходит, разве что, голова Джона Ромеро из второго DOOM-а. Эх, там бы, во сне, плазмоган! — напряженно засмеялась Настя.

Черный прямоугольник монитора ей определенно не нравился. И еще больше не нравилось нежелание Ирины его включать.

— Вопросы понятные. Но… Сева говорил тебе, чем покер отличается от шашек или шахмат? Нет? Покер — игра с неполной информацией. Все игроки видят немного разную ситуацию, а следующую карту не знает никто. Так вот. Жизнь — тоже игра с неполной информацией. Чем и хороша. Игра на бесконечной колоде, и, сколько новых общих карт не открывай — суть от этого не меняется.

— Допустим, так. И причем это здесь? — Настя старалась разозлиться, очень старалась: так проще было не смотреть на монитор.

— Простой пример. Некоторые наши друзья взывают к Йог-Сототу, Ктулху и сотоварищам, ничуть не менее успешно, чем к библейским демонам. Из этого возможны, по меньшей мере, два не взаимоисключающих вывода. Первый — мистер Лавкрафт и многочисленные авторы позже опубликованных вариантов «Некрономикона» что-то знали, чего не знали все остальные.

Маскообразное лицо Ирины помолодело, ожило, наполнившись каким-то внутренним движением. Глаза ее возбужденно блестели.

— Второй — выдуманная от корки до корки мистером Лавкрафтом мифология стала за неполный век не менее реальна, чем многие другие, чем лучшие среди многих. Выпестованные, хранимые сотнями поколений, они, возможно, порождены таким же воспаленным сознанием, только тысячи лет назад — или же порождения, исчадия разума не менее реальны, чем «настоящие» боги и демоны. Сева у нас верит в «Настоящий Некрономикон» и прочее-прочее. А я придерживаюсь второй версии. — Ирина чуть сбавила голос. — Понимаешь, к чему я это объясняю, Насть? Твоя тварь из будки может быть чем угодно. Тысячи их. Чем угодно, какой угодно…

— Прекрати себя и нас накручивать, Ир, — мрачно перебил Северин. — И покажи наконец, что там.

Ирина включила монитор.

«Я утаплю тебя в карамели» — было написано в строке расшифровки.

— Да не трясись ты так, Насть. Расскажи еще раз, где этот парк и что ты в нем видела наяву. Что-нибудь придумаем, — Северин обнял ее за плечи. — Может, не сразу, но придумаем. Тварь в будке — не Азаг-Тот и не Астарот во плоти, а всего лишь тварь в будке. Раз она существует, то ее возможно убить.

Прав он был или нет, но это подействовало. Настя успокоилась, рассказала про свой небогатый эзотерический опыт, предшествовавший событиям, про всех, так или иначе связанных с мистикой, знакомых, никто из которых, впрочем, на роль «подозреваемых» не тянул. И выложила все подробности про парк, которые только смогла вспомнить. Даже показала примерное место на карте.

— Общеизвестную теорию хоть какую-нибудь можешь подвести под это дело? — Ирина обернулась к брату.

— Сходу не могу, увы. Подозреваю, по меркам прошлых веков голова на пике — слишком обыденное зрелище. Есть сколько-то легенд о летающих головах — нукекуби, чончоны и другая экзотика, есть много чего о безголовых, но это все из другой серии. А утопление в карамели — так вообще больше по части кулинарии. В округе ничего подозрительного, кроме пионерлагеря, нет.

— Место действия, повторяющаяся орфошибка и сладости наводят на мысль, что к этому дети могли руку приложить, — вздохнула Ирина. — Если так, то мы можем заниматься угадайкой сколько угодно: пути детской фантазии, в некотором роде, неисповедимы, а правила детской игры могут меняться… Но я попробую поискать зацепки — авось осенит.

— Спасибо.

Ирина смотрела на нее с видимым сочувствием, но все же Настя не могла отделаться от ощущения, что та хочет скорее закончить разговор. Благодарила Настя, тем не менее, вполне искренне.

— Ир, ты обратно за карты? — спросил сестру Северин.

— Да. А вам — хорошей ночи, если не надумаете возвращаться. И не забудь выключить комп.

Ирина ушла.

Настя плохо запомнила, о чем они с Севериным проговорили следующий час.