Игра с неполной информацией

Пришла домой, успокоилась кое-как — мать даже не заметила ничего. К ночи совсем отпустило, посмеивалась еще над собой — дура, мол, накрутила сама себя. А ночью мне приснился сон. Я посреди этого парка. Ночь, но очень светлая, луна буквально как люстра у вас в гостинной. И голос из будки — задорный такой, как у зазывал — повторяет вопрос: «Карусель или поезд?» Я спрашиваю, кто там, но оно мне не отвечает. Подхожу к будке, смотрю внутрь — а там на деревянном шесте оторванная голова. И с потолка на нее какая-то цветастая жидкость капает… Я проснулась, дождалась утра, скаталась на работу, в Николаевку вечером не поехала — осталась с бывшим. Но сон повторился. И еще раз, и еще. После пятого повтора я буквально с катушек слетела, все время думала об этом «утаплю»… Стала шарахаться от воды, пожаловалась бывшему — он сначала сочувствовал, потом смеялся, потом, когда начались панические атаки — оттащил к психиатру. На транквилизаторах меня слегка попустило, но о том, чтобы сунуться в реку, речи не шло. И вся жизнь резво полетела в задницу. Я с бывшим пыталась объясниться — вдруг выйдет так, что меня не одну утопят, а с ним вместе или еще с кем, поэтому нельзя мне ни на какие сплавы. Как минимум, пока. Но он только зверел с этого… Короче, развелись меньше чем через год. Где он сейчас, и на какой байдарке женат — не знаю. И-знать-не-хочу, — зло отчеканила Настя. — Я в Николаевку возвращаться не стала, конечно. Переехала на другую квартиру, поступила, чтоб встряхнуться, на заочку в Москве. Пришла потихоньку в норму. Только по-прежнему снится эта дрянь, когда чаще, пару раз в неделю, когда реже. С год назад подруга с универа, ну, она тоже чем-то таким занимается — я ей все не рассказывала, но на сны жаловалась — мне посоветовала там, во сне, попытаться что-нибудь сделать. Я попробовала сесть на карусель — голос заверещал: «нет билета, нет!», метнулась к поезду — то же самое. Чуть не рехнулась от этих воплей, попыталась там же, во сне, сбежать в Николаевку. Вроде и бегу, а получается так, что топчусь на месте. Думала, не проснусь уже, но обошлось… Проснулась, как видите. И без психиатра обошлось, хотя вздрагивала от каждого шороха пару дней. Как говорится, человек — животное адаптивное. Вот и я… приспособилась как-то со временем. На сны стараюсь не обращать внимания, ну и к рекам-морям без крайней нужды не подхожу, одна особенно. А в остальном, жизнь как жизнь, как у всех… Сегодня по ночи к Москва-реке соваться побоялась, потому напросилась к вам. Вот и все, вроде… Все.

Настя растерянно попыталась поймать взгляд Северина, затем Ирины. Полжизни, столько событий, столько счастья и горя — уместилось в каких-то двадцать минут и три глотка вина.

Она чувствовала себя пустой, как та бутылка, последние капли из которой Северин разлил по бокалам минутой раньше. Ирина, не глядя, ткнула ногой в «пауэр» винды, и музыка заставки «окон» эхом резанула по этой пустоте.

— И всё… — беспомощно повторила Настя. — Ну?

— Лихая передряга, — отозвался Северин. — Спасибо, что рассказала… Правда. Мой вердикт — чего-то не хватает для полноты картины. Утопление и сон с вопросом про карусель и поезд — как они вообще друг с другом связаны? Больше этот голос ничего тебе не говорил?

— Нет.

— Насть, ты умеешь входить в транс? — не оборачиваясь, спросила Ирина.

— Не знаю. Скорее нет, наверное… Не знаю.

— Тогда, закрой глаза и просто вспомни этот свой сон.

Настя вспоминала. Ржавчину, неопрятные белые пятна мухомора-будки, цветные разводы на том, что было внутри, приторно-сладкий запах. Образы затягивали, появлялись и сменяли друг друга с пугающей быстротой и яркостью, словно только и ждали того, чтобы откликнуться на зов.

— Продиктуй любую последовательность чисел от одного до тридцати трех, — скомандовал Северин.

— Девять, один, двадцать один, пять… — она послушно называла числа. — Пятнадцать, семь, четыре…

Северин и Ирина записывали за ней — Настя слышала, как стучит клавиатура и как скрипит по бумаге огрызок карандаша. Но они не сказали, когда останавливаться. В глотке першило после непривычно длинного монолога.

— Семь, три, тринадцать. Может быть, хватит?

— Раз ты так говоришь, то хватит.

Настя открыла глаза. Северин отдал Ирине листок.

— Все правильно, — та сверилась с записью и щелкнула «энтером». — Сева, объясни ей…

Программа случайным образом генерировала соответствие буква-цифра и на основании введенной последовательности выдавала результат — фразу. Проще и быстрее, чем бросать камень в алфавит или настраивать спиритическую планшетку, но как-то…

— И что, это работает? — недоверчиво спросила Настя.

— Как ни странно, да, и весьма неплохо. Сам удивляюсь. А как сработает в твоем случае, сейчас узнаем. — Северин указал кивком на экран, где как раз сменилось изображение.

— Погоди, не торопись, — Ирина быстро выключила монитор, прежде, чем Настя успела разобрать мелкий шрифт.