Добавить в моё избранное
40 мин, 34 сек 10291
Но было и кое-что кроме.
Пока Настя спешно придумывала — что бы эдакое, правдоподобное, соврать, в гитарном чехле заиграл мобильник. «Эс-с-гитарой» извинился, отошел в сторону, и, спустя минуту, вернулся, широко улыбаясь.
— Считай, ты вытащила два туза. Хозяйка говорит — с нами можно. Только, — он выдержал паузу, — девяносто восемь, девяносто девять, сто: кто заскучал — я не виноват.
— Не заскучаю, — сквозь смех пообещала Настя, обрадованно подумав при том: «хорошо, что не пришлось объясняться». Не догадываясь, что объясняться все-таки придется, и совсем скоро.
Компания на дорогу подобралась небольшая — шесть человек, считая Настю. Но все, за исключением нее, были друг с другом хорошо и давно знакомы, и шумели так, что могли бы спугнуть стаю медведей, даже будь те при полном параде — в валенках и с балалайками.
За неимением медведей, спугивали многочисленных — пятница и самый центр, как-никак — ночных прохожих. Странно было идти вот так, в незнакомый дом, и ловить обрывки чужих разговоров. Будто и не было прошедших лет. Все казалось знакомым и незнакомым одновременно. Настя постаралась представить «Эс-с-гитарой» без бороды и дорогого — едва ли не дороже самой гитары — гитарного чехла на плече: могли ли они встречаться пять, шесть лет назад, в жизни, пропахшей костровым дымом и одеколоном Дона, тогда еще будущего — а ныне давно уже бывшего — мужа? Вроде как — нет, среди друзей Дона никого похожего на него не было, но что-то смутное, неясное оживало в памяти, когда он привычным жестом поправлял бандану или прикуривал сигарету. «Вообще-то, можно просто спросить», — подсказывал прагматичный голос внутри. — «И даже нужно. А то, знаешь ли, звать человека: «Эй, ты!» — как-то невежливо»…
Настя, решившись, догнала «Эс-с гитарой».
— Слушай… Я дико извиняюсь, но… эм… можно нескромный…
— Дай угадаю: ты хочешь спросить, как меня зовут.
— Ты что, мысли читаешь? — растеряно сказала Настя.
— Ага!
— Да тебя, черта рогатого, все рано или поздно переспрашивают, — крикнул кто-то из шедших сзади.
— Сгинь, праведник-летописец, — беззлобно откликнулся «Эс-с-гитарой». — Не мешай мне верить в людей, а людям — в меня, — обернувшись к Насте, он лихо вскинул два пальца к перетянутому банданой лбу. — Северин Верхов, правнук русского офицера и бастард Казановы с берегов Вислы — к твоим услугам. Состоял, привлекался, привлекал. Для простоты лучше «Сева». Можно встречный нескромный вопрос, пани Анастасия?
Он сбавил шаг, давая остальным уйти вперед. Искоса взглянул на нее, вскинув бровь — «слабо, мол?»
— Конечно, спрашивай.
Настя внутренне готовилась услышать «ты замужем?» — на что собиралась почти честно — и, что уж греха таить, не без намека — ответить «нет».
— Почему ты боишься идти домой?
— Почему… я… боюсь?!
— Боишься. У меня под платком две пары рогов: одна — от жены, вторая — с рождения, — с лица его не сходила улыбка, но в голосе больше не слышалось смеха. — Не хочешь — не отвечай, ясен ясень, не неволю. Но страх я нюхом чую.
Настя отрешенно подумала, что и впрямь никогда не видела его с непокрытой головой — свою чудную бандану он носил и в дождь, и в мороз. Но даже если бы он в самом деле показал рога — это, пожалуй, произвело бы меньшее впечатление.
— И чем же пахнет мой страх?
— Ничем конкретным. Что меня и заинтересовало, — ответил он совершенно серьезно.
Не то чтоб ей хотелось рассказывать. Как-то неожиданно слишком… слишком спонтанно все вышло. Но Настя отчетливо чувствовала — если она сейчас переведет все в шутку, на этом занимательное знакомство и закончится.
— Река. Я не хотела подходить к воде. Долгая история. Если вкратце — сказали мне однажды, что быть мне утопленной… Ну и вот. Накрывает иногда.
— Понятно, — кивнул он с таким видом, будто бояться воды было самым обычным делом.
Насте даже стало обидно — какое еще «понятно»?! Понятно, что поначалу она даже ванну нормально принять не решалась? Что подруги-одногрупницы через неделю едут всей компанией на море, а она, хихикая, втирает им, как любит проводить лето в городе? Понятно, сколько сил ушло на то, чтобы забыть пошедшее прахом? Сколько…
— Сегодня вот накрыло. Короче, спасибо, что согласился приютить, пан Северин, — сердито сказала Настя.
— Да пожалуйста. Рад услужить, — сдержанно-вежливо отозвался тот. — Так, что-то мы отстали от ребят — давай догонять.
Компания и впрямь уже скрылась из виду, свернув во дворы. В отличие от улицы — темные, безлюдные и тихие.
— Анастасия, позвольте обратить ваше внимание на образец деревянного зодчества -цатых годов, — соловьем заливался Северин. — Раньше в нем был детский сад, сейчас — не знаю даже. Сколько каменных домов сломали, не сосчитать, а этот — стоит, и хоть ему хны.
Пока Настя спешно придумывала — что бы эдакое, правдоподобное, соврать, в гитарном чехле заиграл мобильник. «Эс-с-гитарой» извинился, отошел в сторону, и, спустя минуту, вернулся, широко улыбаясь.
— Считай, ты вытащила два туза. Хозяйка говорит — с нами можно. Только, — он выдержал паузу, — девяносто восемь, девяносто девять, сто: кто заскучал — я не виноват.
— Не заскучаю, — сквозь смех пообещала Настя, обрадованно подумав при том: «хорошо, что не пришлось объясняться». Не догадываясь, что объясняться все-таки придется, и совсем скоро.
Компания на дорогу подобралась небольшая — шесть человек, считая Настю. Но все, за исключением нее, были друг с другом хорошо и давно знакомы, и шумели так, что могли бы спугнуть стаю медведей, даже будь те при полном параде — в валенках и с балалайками.
За неимением медведей, спугивали многочисленных — пятница и самый центр, как-никак — ночных прохожих. Странно было идти вот так, в незнакомый дом, и ловить обрывки чужих разговоров. Будто и не было прошедших лет. Все казалось знакомым и незнакомым одновременно. Настя постаралась представить «Эс-с-гитарой» без бороды и дорогого — едва ли не дороже самой гитары — гитарного чехла на плече: могли ли они встречаться пять, шесть лет назад, в жизни, пропахшей костровым дымом и одеколоном Дона, тогда еще будущего — а ныне давно уже бывшего — мужа? Вроде как — нет, среди друзей Дона никого похожего на него не было, но что-то смутное, неясное оживало в памяти, когда он привычным жестом поправлял бандану или прикуривал сигарету. «Вообще-то, можно просто спросить», — подсказывал прагматичный голос внутри. — «И даже нужно. А то, знаешь ли, звать человека: «Эй, ты!» — как-то невежливо»…
Настя, решившись, догнала «Эс-с гитарой».
— Слушай… Я дико извиняюсь, но… эм… можно нескромный…
— Дай угадаю: ты хочешь спросить, как меня зовут.
— Ты что, мысли читаешь? — растеряно сказала Настя.
— Ага!
— Да тебя, черта рогатого, все рано или поздно переспрашивают, — крикнул кто-то из шедших сзади.
— Сгинь, праведник-летописец, — беззлобно откликнулся «Эс-с-гитарой». — Не мешай мне верить в людей, а людям — в меня, — обернувшись к Насте, он лихо вскинул два пальца к перетянутому банданой лбу. — Северин Верхов, правнук русского офицера и бастард Казановы с берегов Вислы — к твоим услугам. Состоял, привлекался, привлекал. Для простоты лучше «Сева». Можно встречный нескромный вопрос, пани Анастасия?
Он сбавил шаг, давая остальным уйти вперед. Искоса взглянул на нее, вскинув бровь — «слабо, мол?»
— Конечно, спрашивай.
Настя внутренне готовилась услышать «ты замужем?» — на что собиралась почти честно — и, что уж греха таить, не без намека — ответить «нет».
— Почему ты боишься идти домой?
— Почему… я… боюсь?!
— Боишься. У меня под платком две пары рогов: одна — от жены, вторая — с рождения, — с лица его не сходила улыбка, но в голосе больше не слышалось смеха. — Не хочешь — не отвечай, ясен ясень, не неволю. Но страх я нюхом чую.
Настя отрешенно подумала, что и впрямь никогда не видела его с непокрытой головой — свою чудную бандану он носил и в дождь, и в мороз. Но даже если бы он в самом деле показал рога — это, пожалуй, произвело бы меньшее впечатление.
— И чем же пахнет мой страх?
— Ничем конкретным. Что меня и заинтересовало, — ответил он совершенно серьезно.
Не то чтоб ей хотелось рассказывать. Как-то неожиданно слишком… слишком спонтанно все вышло. Но Настя отчетливо чувствовала — если она сейчас переведет все в шутку, на этом занимательное знакомство и закончится.
— Река. Я не хотела подходить к воде. Долгая история. Если вкратце — сказали мне однажды, что быть мне утопленной… Ну и вот. Накрывает иногда.
— Понятно, — кивнул он с таким видом, будто бояться воды было самым обычным делом.
Насте даже стало обидно — какое еще «понятно»?! Понятно, что поначалу она даже ванну нормально принять не решалась? Что подруги-одногрупницы через неделю едут всей компанией на море, а она, хихикая, втирает им, как любит проводить лето в городе? Понятно, сколько сил ушло на то, чтобы забыть пошедшее прахом? Сколько…
— Сегодня вот накрыло. Короче, спасибо, что согласился приютить, пан Северин, — сердито сказала Настя.
— Да пожалуйста. Рад услужить, — сдержанно-вежливо отозвался тот. — Так, что-то мы отстали от ребят — давай догонять.
Компания и впрямь уже скрылась из виду, свернув во дворы. В отличие от улицы — темные, безлюдные и тихие.
— Анастасия, позвольте обратить ваше внимание на образец деревянного зодчества -цатых годов, — соловьем заливался Северин. — Раньше в нем был детский сад, сейчас — не знаю даже. Сколько каменных домов сломали, не сосчитать, а этот — стоит, и хоть ему хны.
Страница
3 из 12
3 из 12
