Спрятанный

Он чувствовал себя последним идиотом. «Ты редкостный болван, Марк Кинни», — ругал он себя, плетясь обратно в дом. — «Воображаешь, что попало, а потом выставляешь себя дураком. Спрятанный — подлый обманщик, он обманывает меня во всем!»

Войдя в дом, Марк скинул обувь и куртку, и сразу же направился к чулану под лестницей, вспомнив, что отцу нужны гвозди и молоток. Но около двери чулана, собираясь ее открыть, уже стоял Артур Кинни. Обернувшись, он увидел Марка и рассмеялся:

— Ты где так извозился, ловкач? Гляди — весь нос в грязи! Вот уже не думал, что мой сын предпочитает копанье земли носом, помощи отцу.

— Но я успел вовремя, правда? Если я сейчас вынесу из чулана молоток и гвозди, будет считаться, что я выполнил свою часть дела? — спросил, улыбаясь, Марк. Он и сам хотел побыстрее сгладить след от их ссоры насчет колодца. В конце концов, это всего лишь старый, заброшенный колодец.

— Идет, — тоже улыбнулся Артур и мягким толчком руки открыл дверь для сына.

И как только дверь, скрипнув петлями, сдвинулась с места, откуда-то сверху упал, несколько раз перевернувшись в воздухе, сверкнув отточенным лезвием у самого носа Марк, занесшего ногу для шага вперед, и с глухим стуком воткнувшись в пол, между половицами, большой плотницкий топор. Марк смертельно побледнел и попятился назад. Артур застыл на месте, беззвучно открыв рот.

— Папа… это топор, — тупо пробормотал Марк пересохшими губами — Спрятанный! Это он, он хотел убить!

Артур Кинни сбросил с себя оцепенение, и, чувствуя предательскую дрожь вспотевших ладоней, включил свет в чулане. Внутри все было привычно, лишь у порога из пола грозно торчал топор. Артур, предусмотрительно взглянув наверх, осторожно вошел в чулан и вырвал топор из крошечных досок.

— Кто поставил топор на дверь? — растерянно спросил он у немых стен. — Так же запросто убить можно! Что, черт возьми, творится в этом доме!

— Это Спрятанный во всем виноват, — угрюмо сказал Марк, зная, что ему все равно не поверят. — Он делает плохие вещи, очень плохие вещи. Но сегодня у него не получилось, не вышло совершить очередную гадость!

И Марк вдруг весело хихикнул. Артур опустился перед ним колено, обеспокоено всматриваясь в его лицо и пытаясь за этим плутоватыми мальчишьими глазами различить правду.

— Марк, расскажи мне о Спрятанном. Скажи это… это человек? Кто-то из дома?

— Нет, Спрятанный не человек, папа. Это маленький злой гном, — Марк снова хихикнул. — Прости, у меня голова болит. Пойду в комнату, посплю.

И Марк стал подниматься по лестнице на второй этаж, чувствуя, что отец так и стоит на одном колене, и со странным выражением на лице смотрит ему в спину. Мальчик улыбался во весь рот, сдерживая клокочущий в горле смех. Он вдруг представил, как Спрятанный бесится в своем логове, рыча и ругаясь, молотя кулаками по стенам. Марк чувствовал невероятное облегчение: план чудовища не сработал, топор не убил отца. А значит ужас кончился, по крайней мере ненадолго.

На втором этаже, у лестницы, стояли старинные часы, купленные еще дедушкой Кинни в Лондоне. Высокий корпус из красного дерева, со стеклянной дверцей, за которой лениво покачивался маятник, и на самом верху — круглый циферблат часов.