Скульптор

Другие же, язвили на тему выбранных поз, сетуя на то, что они однообразные и скучные.

— Великий провал, ничтожного человека, — сквозь смех процедил один из посетителей. Указывая пальцем, на отколовшуюся часть скульптуры, которую я не заметил.

Но самое страшное, что обхаяли и облили дерьмом мою гениальную, во всех смыслах этого слова скульптуру моей жены Олеси. Подойдя к одному известному критику, Сергею Павловичу Иных, я заговорил.

— Здравствуйте Сергей Павлович! Как вам выставка?

— Трудно сказать, у меня крайне противоречивые впечатления.

— О, вы не поделитесь ими со мной?

— Конечно, поделюсь, за каждым взмахом руки художника, прослеживается непревзойденное мастерство, а вот идея, абсолютно бездарна…

— Что вы имеете в виду? — сглатывая комок, образовавшийся в горле, процедил я.

— Вот допустим эта работа. — Он указал рукой на скульптуру Олеси — Автор явно замышлял изобразить страдания, страдания матери, или жены потерявшей мужа. Ему это удалось, он заставил страдать меня, мои глаза и чувство вкуса.

— Что ж, спасибо за мнение. — Я, нахмурившись, отошел в сторону.

— А мне понравилась выставка, — раздался из за моей спины приятный женский голос. Я обернулся и увидел ее. Нежные черты лица, глаза, голубые как небо и бездонные как пучина океана, она смотрела на меня и прядь ее угольно черных волос слегка прикрывала один глаз. Это она, вновь ожившая, ожившая и моя. Олеся вернулась, моя скульптура вновь воссоздала ее образ в этом мире, живая и как прежде красивая!

— Эта композиция, похожа на меня.

— Это и есть вы.

— Но почему в ней столько боли?

— Это очень долгая история, обязательно ее когда-нибудь расскажу.

— А я никуда не тороплюсь. — улыбнувшись, произнесла девушка. — Может, всё-таки расскажете, вы ведь автор этой композиции?

— Обязательно расскажу, но только у себя дома, за бокалом вина.

— А вы не теряете время даром. Ну, в таком случае, я с радостью выслушаю эту историю, — я взял ее под руку, и мы направились ко мне домой. Как и водится в подобных случаях до историй дело не дошло. После пару бокалов красного вина, мы любили друг друга всю ночь. Она была идеальна, она была моя. Это была та, кого небеса у меня забрали, сбежала ли она оттуда? Да, скорее всего, сбежала, иначе она не согласилась бы так быстро, отправится ко мне. Серые дни и непроглядно черные ночи, в которых нет, не отблеска света фонарей, лишь дождь, грязь и липкая, практически осязаемая тьма. Все это кончилось в эту ночь, сегодня я был счастлив. Снова и снова занимаясь любовью с той, чьей руки я просил в дождь на набережной. Тот теплый осенний дождь вновь окатил меня с ног до головы и мои сны, о прошлом и том, что могло бы быть, теперь вновь оживали. Эта была самая сладкая ночь в моей жизни, и даже мои творческие порывы, меркли по сравнению с ее красотой. Но теплому осеннему дождю, рано или поздно суждено кончится. Так и эта ночь с каждой минутой утекала сквозь мои пальцы. Проснувшись утром, я убедился, что мираж этой ночи, оказался явью, Анна, как она мне представилась накануне вечером, хлопотала на моей кухне и готовила мне завтрак. Безумно хотелось пить, так, будто прошлой ночью пил спирт и закусывал его солью.

Спустившись вниз, я налил себе стакан воды. При взгляде на нее, затошнило. Видимо я чем-то отравился, или просто слишком много спал. Сделав два быстрых глотка, я почувствовал, как глотку сдавило. Стальные тиски схватили меня за горло, отбирая возможность вдыхать жизнь. И в тот же миг вода хлынула обратно. Господи, как я упал, вот я уже лежу, жадно хватая ртом воздух? Как же тяжело дышать. Анна что-то говорила мне, но я уже не различал слов. Все было как в немом кино. Она бросилась к телефону, начала кому-то звонить и что-то объяснять. Потом бросила в мою сторону беглый взгляд и спустилась тьма. Эта тьма была не той что разогнала моя возлюбленная прошлой ночью. Она была непроглядная и абсолютная. Казалось если развести тут огромный костер, то он захлебнется под натиском тьмы. Утонет, как тонет матрос немеющий плавать, в свирепом в своей безмолвности океане.

Щелчок, еще один и не далеко от меня, загорелось тусклое пламя зажигалки. Он разогнал тьму. Пламя скрылось, и я услышал треск тлеющей сигарной бумаги. Я сделал шаг, туда, где мгновение назад видел огонь.

— Чудесное утро, не правда ли, Максим? — практически перед моим лицом, раздался приятный глубокий бас.

— Что за… Где я? — я услышал щелчок пальцев, как тут же от всепожирающей тьмы и тишины, не осталось и следа. Я стоял посреди кабинета с камином. Передо мной стоял невысокий мужчина, в плаще, цвета мокрого асфальта и шляпе, руку он согнул в локте и поднял над головой. Его пальцы навивали эхо щелчка, развеявшего мрак. В камине тихо потрескивал огонь, кабинет был изысканно обставлен в колониальном стиле. Пусть старомодно, но со вкусом.