Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19082
Решив это, Чжан с облегчением вздохнул, сделал несколько неуверенных шагов вперед и наткнулся на что-то твердое — ощупал неизвестный предмет руками и тихонько засмеялся — печка, всего-навсего печка. Он легонько постучал по отводной трубе — тихий, ровный гул раздался внутри и замер где-то наверху, возле потолка. И тут случилось страшное: что-то непонятное, тяжелое с грохотом вывалилось из трубы и рухнуло на босые ноги Чжана, обжигая их дикой болью. Мальчик, прежде, чем успел что-то сообразить, молниеносно нагнулся и схватил странный предмет обеими руками.
Заслонка! Ну надо же! А края-то острые — острей ножа! И тяжеленная! Теплая кровь струилась из пораненных ног, но Чжан не обращал на это внимания, всецело занятый неожиданной находкой. В печной трубе такая драгоценность пропадает даром — ясно и дураку. Ее следует припрятать — это раз. А там — будет видно: можно, к примеру, пустить на лезвия — накромсать каким-то образом полосок нужной длины, а потом подложить под манерный паровоз — только от станции отойти подальше, а то «дракон» заметит и прогонит. Таким ножом, пожалуй, режь все, что угодно — хлеб, ветки для шалаша, даже землю. И тут Чжана осенило — землю… да эта штуковина и впрямь разрежет землю получше любой лопаты! Он нашел то, что искал! И ведь никто не мешает… ну, после всего… пустить ее на ножики — даже еще лучше, если лезвия делать из проверенного металла. Чжан с досадой потряс сперва одной, затем другой ступней, смахивая кровь. Опустил заслонку, осторожно нащупал в кармане штанов зеркало — вытащил, засунул поглубже за пазуху: не хватало еще разбить! После всего поднял заслонку, прижал ее к себе, и, не обращая внимания на боль в ногах, медленно направился к дверям…
После ночной вылазки Чжана бабушка стала медленно поправляться. Головные боли у нее прошли бесследно. И, хотя маленькая могила возле тропинки была засыпана очень искусно и имела свой обычный вид, а мальчик, понятное дело, ни одной живой душе не проболтался о своих странных похождениях, он чувствовал, что ни за что не сможет теперь оставаться самим собой, прежним Чжаном — погуливающим уроки, таскающим чемоданы на вокзале, украдкой курящим самодельную трубку. Он ощущал что-то новое внутри себя — неизвестную силу, которая поселилась в нем и теперь командует им, точно соседский дошколенок своим лохматым псом: принимает решения и как будто знает наперед его поступки и даже мысли. Иногда это бывало ужасно интересно, а порой — жутко до боли в животе. Чжан почему-то научился чувствовать смерть, как чуют дичь охотничьи собаки: в первый раз он едва сам не умер от страха, когда, взглянув в лицо пожилой учительнице пения — все мальчишки звали ее между собой «Утиное горло» — увидел, что голова у нее разбита и окровавлена, а глаза, точно остановившиеся на чем-то интересном и захватывающем, наполнены мукой и болью.
Видение исчезло, как только учительница отошла от него, а вот странный резкий звук, похожий на визг тормозов, еще долго стоял в ушах и как будто жил где-то рядом, в соседнем классе. Все сбылось точь-в-точь: несколько дней спустя, «Утиное горло» сбил грузовик, и она умерла за несколько минут до приезда машины с санитарами. Потрясенный Чжан никому не сказал тогда о своем видении, да и как было это сказать? Но, точно курильщик опиума, чей порок через очень малое время перестает быть тайной для окружающих, подросток Чжан не мог, понятное дело, всю жизнь скрывать, что он теперь… ну не совсем такой, как все и каким он был прежде. Слух о странном мальчике распространился по городу с той скоростью, на которую способны только слухи, да, может, еще лучи света. Сам Чжан ничего для этого не делал — вышло это как-то неожиданно, точно по чьей-то незримой воле. Мальчик просто оставался самим собой — невоздержанным на язык школьником. Так, услышав, как молодая соседка, недавно похоронившая новорожденную дочку, жалуется бабушке на дурные сны, связанные с несчастьями малышки в загробном мире, Чжан неожиданно быстро сказал: « Это оттого, что на дно гроба не положили семизвездную доску»… Обе женщины вздрогнули и уставились на мальчика. «И что же теперь делать?» — глухо спросила растерянная соседка.
Чжан пожал плечами — он и сам не знал. На всякий случай, буркнул вполне логичную, как ему показалось, вещь: «Ну разройте свою девочку и положите под нее доску, забот — то»… и отправился чинить сеть, порванную заскочившей в нее корягой. В другой раз он предсказал скорую смерть паренька, учившегося несколькими ступенями младше — он почти не знал этого мальчишку, помнил только, что у него какое-то странное имя — не то Жан, не то Джим, не то другая билеберда — язык сломишь с этими иностранными именами. Он встретил маленького иностранца в единственном большом магазине в городе — он вместе с родителями выбирал костюм к школьному празднику.
Чжан еще издали закивал ему и вспомнил, что хорошо бы позвать этого парнишку завтра на реку: затевалась большая рыбалка, но собственной лодки никто из мальчишек не имел, а у счастливчика со странным именем был настоящий ба-бай-тин, подаренный богатыми родственничками.
Заслонка! Ну надо же! А края-то острые — острей ножа! И тяжеленная! Теплая кровь струилась из пораненных ног, но Чжан не обращал на это внимания, всецело занятый неожиданной находкой. В печной трубе такая драгоценность пропадает даром — ясно и дураку. Ее следует припрятать — это раз. А там — будет видно: можно, к примеру, пустить на лезвия — накромсать каким-то образом полосок нужной длины, а потом подложить под манерный паровоз — только от станции отойти подальше, а то «дракон» заметит и прогонит. Таким ножом, пожалуй, режь все, что угодно — хлеб, ветки для шалаша, даже землю. И тут Чжана осенило — землю… да эта штуковина и впрямь разрежет землю получше любой лопаты! Он нашел то, что искал! И ведь никто не мешает… ну, после всего… пустить ее на ножики — даже еще лучше, если лезвия делать из проверенного металла. Чжан с досадой потряс сперва одной, затем другой ступней, смахивая кровь. Опустил заслонку, осторожно нащупал в кармане штанов зеркало — вытащил, засунул поглубже за пазуху: не хватало еще разбить! После всего поднял заслонку, прижал ее к себе, и, не обращая внимания на боль в ногах, медленно направился к дверям…
После ночной вылазки Чжана бабушка стала медленно поправляться. Головные боли у нее прошли бесследно. И, хотя маленькая могила возле тропинки была засыпана очень искусно и имела свой обычный вид, а мальчик, понятное дело, ни одной живой душе не проболтался о своих странных похождениях, он чувствовал, что ни за что не сможет теперь оставаться самим собой, прежним Чжаном — погуливающим уроки, таскающим чемоданы на вокзале, украдкой курящим самодельную трубку. Он ощущал что-то новое внутри себя — неизвестную силу, которая поселилась в нем и теперь командует им, точно соседский дошколенок своим лохматым псом: принимает решения и как будто знает наперед его поступки и даже мысли. Иногда это бывало ужасно интересно, а порой — жутко до боли в животе. Чжан почему-то научился чувствовать смерть, как чуют дичь охотничьи собаки: в первый раз он едва сам не умер от страха, когда, взглянув в лицо пожилой учительнице пения — все мальчишки звали ее между собой «Утиное горло» — увидел, что голова у нее разбита и окровавлена, а глаза, точно остановившиеся на чем-то интересном и захватывающем, наполнены мукой и болью.
Видение исчезло, как только учительница отошла от него, а вот странный резкий звук, похожий на визг тормозов, еще долго стоял в ушах и как будто жил где-то рядом, в соседнем классе. Все сбылось точь-в-точь: несколько дней спустя, «Утиное горло» сбил грузовик, и она умерла за несколько минут до приезда машины с санитарами. Потрясенный Чжан никому не сказал тогда о своем видении, да и как было это сказать? Но, точно курильщик опиума, чей порок через очень малое время перестает быть тайной для окружающих, подросток Чжан не мог, понятное дело, всю жизнь скрывать, что он теперь… ну не совсем такой, как все и каким он был прежде. Слух о странном мальчике распространился по городу с той скоростью, на которую способны только слухи, да, может, еще лучи света. Сам Чжан ничего для этого не делал — вышло это как-то неожиданно, точно по чьей-то незримой воле. Мальчик просто оставался самим собой — невоздержанным на язык школьником. Так, услышав, как молодая соседка, недавно похоронившая новорожденную дочку, жалуется бабушке на дурные сны, связанные с несчастьями малышки в загробном мире, Чжан неожиданно быстро сказал: « Это оттого, что на дно гроба не положили семизвездную доску»… Обе женщины вздрогнули и уставились на мальчика. «И что же теперь делать?» — глухо спросила растерянная соседка.
Чжан пожал плечами — он и сам не знал. На всякий случай, буркнул вполне логичную, как ему показалось, вещь: «Ну разройте свою девочку и положите под нее доску, забот — то»… и отправился чинить сеть, порванную заскочившей в нее корягой. В другой раз он предсказал скорую смерть паренька, учившегося несколькими ступенями младше — он почти не знал этого мальчишку, помнил только, что у него какое-то странное имя — не то Жан, не то Джим, не то другая билеберда — язык сломишь с этими иностранными именами. Он встретил маленького иностранца в единственном большом магазине в городе — он вместе с родителями выбирал костюм к школьному празднику.
Чжан еще издали закивал ему и вспомнил, что хорошо бы позвать этого парнишку завтра на реку: затевалась большая рыбалка, но собственной лодки никто из мальчишек не имел, а у счастливчика со странным именем был настоящий ба-бай-тин, подаренный богатыми родственничками.
Страница
5 из 113
5 из 113
