Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19161
Пока потрясенный Лун размышлял, откуда мог взяться незнакомец, Шихуанди бесцеремонно взял странного человека за рукав и стал что-то быстро и сердито говорить ему — из-за того, что эти двое шли слишком медленно, вначале нельзя было разобрать ни слова. Маленький Лун, что было силы, напрягал слух, но не рисковал подползти ближе, боясь выдать себя: кто знает, что у них там за секреты? Наконец, эти двое приблизились — и Лун от нетерпения заерзал животом по мертвым стеблям полыни, точно охотничья собака, приготовившаяся к прыжку.
Шихуанди о чем-то спросил человека в плаще — Лунчик не услышал вопроса.
— Это абсолютная чушь, мой Император — голос Незнакомца звучал приглушенно и как-то безразлично — так, наверное, разговаривают оживленные мертвецы. — Вы говорите, наши герои-лекари выкопали девочку?
Глаза Шихуанди сузились.
— Именно это самое я и говорю. Я только что с кладбища — своими глазами видел ту могилу. Своими руками загонял туда металлический прут — гроба нет, она пуста.
Человек в плаще развел руками.
— Ну и ну. Значит, вытащили вместе с гробом…
Шихуанди нетерпеливо коснулся своего лба.
— Ну к делу, дорогой Янмин, к делу… Итак, вы обещали членам Коллегии, что зарядите труп «незримой силой» и что после этого его сумеет оживить любой, не так ли?
Незнакомец покачал головой.
— Я не говорил этого.
— Как не говорили? — вспыхнул Шихуанди.
— То есть, я говорил, мой Повелитель… Но Вам ведь известно — девочку пришлось повторно убить, возможно, это сказалось… К тому же, я не закончил магический обряд, а эти дураки… Возможно, они «открыли врата» — у мастеров «дела молчания» есть такое понятие — и выпустили «незримую силу», я теперь не могу точно сказать. Вы разговаривали с ними?
Шихуанди дернул правым уголком рта:
Н-нет еще, не успел… Это пусть тебя не волнует — с ними будут разговаривать профессионалы. Скоро мы узнаем подробности. Сейчас меня интересуешь ты…
— Очень хорошо … — поспешно проговорил человек в плаще. Я и сам хотел встретиться с Вами.
Император несколько раз ударил ногой о камень, стряхивая грязь с сапога.
— Зачем?
— Я хотел сказать Вам… Одним словом, при мертвой армии должен будет неотлучно находиться человек, обладающий «незримой силой» — иначе дело обречено на провал. Вы сами видите, какие выходят неприятности, если к делу привлекают кого попало…
Шихуанди насмешливо, не мигая, уставился на собеседника.
— И на должность такого человека ты предлагаешь себя, Янмин? У тебя губа не дура!
Тот, кого назвали Янмином, просто ответил:
— Да. Я настаиваю на этом. Или прошу отпустить меня с должности и отстранить от участия в этом деле. Я слишком уважаю свое ремесло, чтобы делить его с разными прохвостами вроде Лян Аманя.
Император отошел на несколько шагов и что-то вполголоса ответил — Лунчик не разобрал слов. Кантонец — молодой солдат уже понял, что это был он — начал что-то быстро говорить, заглядывая в лицо Шихуанди. Вот бы услышать!
Руки Лунчика затекли — он стискивал зубы, заставляя себя не шевелиться. «При мертвой армии должен находиться человек»… Значит, все правда. Из этого разговора он понял одно: скоро все они — и Лунчик, и его брат, и тихоня Ван Вэй, и Бешеный Кот — умница — будут мертвы. Их убьют — Кантонец убьет. И Шихуанди — его любимый Шихуанди, которым Лунчик так восхищался, на которого стремился быть похожим — об этом знает…
И тогда Лунчик заплакал. Сперва он, что было силы, сдерживал себя — уткнул лицо в тяжелую горькую пыль, в жгучие корни, и, когда снова поднял голову, рядом не было никого — ни Кантонца, ни Шихуанди. А, может быть, все это ему померещилось, приснилось? Но слезы — самые настоящие, крупные слезы, вдруг хлынувшие по исцарапанным щекам — говорили об обратном: он же не дурак, не мальчик, чтобы плакать просто так, без толку. Лунчик с трудом поднялся на ноги, вытер рукавом глаза и нос — все без толку, они тотчас снова сделались мокрыми — и опрометью кинулся бежать — через пустырь, через гудящие под ветром травы, к черту, к жизни — все равно куда. Опечаленному услышанным Лунчику было так горько, что он совсем не испугался предстоящей смерти — ну и пусть его убьют, он ведь и сам отдал бы свою жизнь за Императора — отдал бы легко, не задумываясь, с удовольствием — так, по крайней мере, ему всегда казалось.
А теперь что? Выходит, его предали… И предал тот, кто был ему, после брата, дороже всех на свете — любимый Повелитель, за которым он готов был броситься даже в реку с горящей смолой. Он бежал все быстрее: Лунчику казалось, что так можно избавиться от смертельного, пахнущего полынью одиночества и гнусного чувства, что тебя предали, оставили… Сглотнув очередную порцию слез, Лунчик вдруг вспомнил, что точно так же, как теперь, он бежал по степи восьмилетним мальчуганом, когда сосед — длинный, прыщавый парень с тяжелыми кулаками, по прозвищу Гвоздь — скормил коту его беркутят.
Шихуанди о чем-то спросил человека в плаще — Лунчик не услышал вопроса.
— Это абсолютная чушь, мой Император — голос Незнакомца звучал приглушенно и как-то безразлично — так, наверное, разговаривают оживленные мертвецы. — Вы говорите, наши герои-лекари выкопали девочку?
Глаза Шихуанди сузились.
— Именно это самое я и говорю. Я только что с кладбища — своими глазами видел ту могилу. Своими руками загонял туда металлический прут — гроба нет, она пуста.
Человек в плаще развел руками.
— Ну и ну. Значит, вытащили вместе с гробом…
Шихуанди нетерпеливо коснулся своего лба.
— Ну к делу, дорогой Янмин, к делу… Итак, вы обещали членам Коллегии, что зарядите труп «незримой силой» и что после этого его сумеет оживить любой, не так ли?
Незнакомец покачал головой.
— Я не говорил этого.
— Как не говорили? — вспыхнул Шихуанди.
— То есть, я говорил, мой Повелитель… Но Вам ведь известно — девочку пришлось повторно убить, возможно, это сказалось… К тому же, я не закончил магический обряд, а эти дураки… Возможно, они «открыли врата» — у мастеров «дела молчания» есть такое понятие — и выпустили «незримую силу», я теперь не могу точно сказать. Вы разговаривали с ними?
Шихуанди дернул правым уголком рта:
Н-нет еще, не успел… Это пусть тебя не волнует — с ними будут разговаривать профессионалы. Скоро мы узнаем подробности. Сейчас меня интересуешь ты…
— Очень хорошо … — поспешно проговорил человек в плаще. Я и сам хотел встретиться с Вами.
Император несколько раз ударил ногой о камень, стряхивая грязь с сапога.
— Зачем?
— Я хотел сказать Вам… Одним словом, при мертвой армии должен будет неотлучно находиться человек, обладающий «незримой силой» — иначе дело обречено на провал. Вы сами видите, какие выходят неприятности, если к делу привлекают кого попало…
Шихуанди насмешливо, не мигая, уставился на собеседника.
— И на должность такого человека ты предлагаешь себя, Янмин? У тебя губа не дура!
Тот, кого назвали Янмином, просто ответил:
— Да. Я настаиваю на этом. Или прошу отпустить меня с должности и отстранить от участия в этом деле. Я слишком уважаю свое ремесло, чтобы делить его с разными прохвостами вроде Лян Аманя.
Император отошел на несколько шагов и что-то вполголоса ответил — Лунчик не разобрал слов. Кантонец — молодой солдат уже понял, что это был он — начал что-то быстро говорить, заглядывая в лицо Шихуанди. Вот бы услышать!
Руки Лунчика затекли — он стискивал зубы, заставляя себя не шевелиться. «При мертвой армии должен находиться человек»… Значит, все правда. Из этого разговора он понял одно: скоро все они — и Лунчик, и его брат, и тихоня Ван Вэй, и Бешеный Кот — умница — будут мертвы. Их убьют — Кантонец убьет. И Шихуанди — его любимый Шихуанди, которым Лунчик так восхищался, на которого стремился быть похожим — об этом знает…
И тогда Лунчик заплакал. Сперва он, что было силы, сдерживал себя — уткнул лицо в тяжелую горькую пыль, в жгучие корни, и, когда снова поднял голову, рядом не было никого — ни Кантонца, ни Шихуанди. А, может быть, все это ему померещилось, приснилось? Но слезы — самые настоящие, крупные слезы, вдруг хлынувшие по исцарапанным щекам — говорили об обратном: он же не дурак, не мальчик, чтобы плакать просто так, без толку. Лунчик с трудом поднялся на ноги, вытер рукавом глаза и нос — все без толку, они тотчас снова сделались мокрыми — и опрометью кинулся бежать — через пустырь, через гудящие под ветром травы, к черту, к жизни — все равно куда. Опечаленному услышанным Лунчику было так горько, что он совсем не испугался предстоящей смерти — ну и пусть его убьют, он ведь и сам отдал бы свою жизнь за Императора — отдал бы легко, не задумываясь, с удовольствием — так, по крайней мере, ему всегда казалось.
А теперь что? Выходит, его предали… И предал тот, кто был ему, после брата, дороже всех на свете — любимый Повелитель, за которым он готов был броситься даже в реку с горящей смолой. Он бежал все быстрее: Лунчику казалось, что так можно избавиться от смертельного, пахнущего полынью одиночества и гнусного чувства, что тебя предали, оставили… Сглотнув очередную порцию слез, Лунчик вдруг вспомнил, что точно так же, как теперь, он бежал по степи восьмилетним мальчуганом, когда сосед — длинный, прыщавый парень с тяжелыми кулаками, по прозвищу Гвоздь — скормил коту его беркутят.
Страница
77 из 113
77 из 113
