Добавить в моё избранное
410 мин, 18 сек 19178
Тот смотрел на него так, как будто говорил: « Чего ты медлишь? Я, между прочим, жду… не бойся, все очень просто»… Чжан попробовал отстраниться, улизнуть, для начала хотя бы закрыть лицо руками… Но руки умерли. И вновь вернуть им жизнь мог лишь человек, смотрящий на него из зеркала. Он глядел на Чжана выжидательно, однако, кажется, уже без прежней злобы: «Ну что же ты, Чжан… Скорее, я не могу ждать вечно… Давай!» Тогда Чжан решил схитрить. Он покорно занес руку (тотчас ожившую), направив острие ножа чуть пониже солнечного сплетения… Когда почувствовал, что сила вновь вернулась к нему, одним ударом сбил зеркало со стены. Звона он не услышал… Точнее, услышал, но это звенели не осколки — звенела река. И Чжан — не магистр, а чумазый мальчуган лет трех или четырех — переходил реку по мостику — узкому, как лицо страшного человека. Это было так весело, что он сам начал уговаривать себя: «Ну что же ты, Чжан… Не трусь, тебя ведь ждут… Ну еще немного, а теперь еще… вот так»… На мгновение он потерял равновесие, неуклюже взмахнул руками. И в то же мгновенье штурмовой кинжал СС прочно — по самую гарду — вошел в его горло. Ничего, никакой боли, все как всегда! « Не нож, а произведение искусства»… — успел восхищенно подумать Чжан, — даже второго удара не потребовалось»……
Янмин был ошарашен, был оглушен. Все это походило на сон: сперва — кошмарный, остужающий кровь, потом… О Пять Гениев, да ведь он теперь Хранитель армии — великой «Железной Стаи»… Да, но ведь армия до сих пор жива, ее еще предстоит сделать… пригодной для хранения, и потом… потом… Ах, да какая разница? Главное — смерть отступила на время, можно снова дышать, видеть, разговаривать. Дикий звериный восторг охватил Янмина — захотелось бежать по монастырской траве, высоко забрасывая ноги, ставшие внезапно легкими, упругими, как у восьмилетнего мальчика, кричать что-то несуразное, кувыркаться через голову… Вместо этого Янмин вцепился зубами в собственное запястье — до боли, до крови… Он был зол на себя за эту радость спасшегося от смерти — и только кровь могла остудить радость. Внезапно он увидел Лян Аина — старик, один, без провожатых, быстро, уверенно шел к разрушенной пагоде на краю поля. Янмин приложил руки ко рту и позвал его, как в детстве:
— Лян Аин… — старик остановился, но не обернулся. Янмин подбежал к нему:
— Господин Лян Аин… учитель… подождите!
Старый монах повернул к Янмину безжизненное лицо со страшными веками.
— Ну, что тебе надо Янмин? Что вам всем от меня надо? Не дадут умереть спокойно! — он двинулся дальше, бормоча, ругаясь.
Янмин схватил его широкий засаленный рукав — так телята хватают уходящую матку — отчаянно, изо всех сил:
— Постойте, учитель! Я только хотел спросить одну вещь…
— Спрашивай! — безучастно разрешил Лян Аин. Янмин перевел дух и выпалил:
— Почему Вы встали на мою сторону? Вы же все знали с самого начала…
Старик остановился, чтобы отдышаться. Спросил строго:
— Что «все»?
— Ну… для чего я все это задумал. Я ведь и взаправду хотел спастись сам… и спасти одного человека, если удастся. Шихуанди убьет армию — мы не в силах помешать ему.
Лян Аин укоризненно покачал головой.
— И это говорит знаменитый мастер «дела молчания»? Так вот, знай: я сегодня спасал не только тебя, но и армию. Я стар, скоро расстанусь с этим миром… Не хочу попадать во власть Пяти Гениев с нечистой совестью. Всю свою жизнь я чувствовал вину — за то, что не уберег тебя тогда, когда ты … впрочем, сам знаешь.
Янмин молча кивнул. Старик продолжал:
— Я не лгал Шихуанди… Способ, который я предложил, вполне надежен, в то время, как оживлять разложившиеся трупы — не самое благодарное занятие. И бессмысленное, кстати, — я уже объяснял почему.
— Да, конечно… — Янмин сделался задумчив. — Но разве я в силах оживить этих глиняных болванчиков? И разве смогут они заменить нормальных, живых солдат?
Лян Аин ловко раздавил муху на лету.
— Смогут, еще как смогут. И оживить их для тебя будет делом нетрудным — ты и сам прекрасно понимаешь это. Другой вопрос: помнишь, что я говорил тебе, когда выпроваживал прочь после твоего любовного подвига? Это, к сожалению, невозможно изменить: все, связанные с тобой, окажутся во власти темных сил. — Он помолчал и добавил веско, с удовольствием:
— И армия тоже.
Янмин удивленно покачал головой: объяснение было нелогичным до глупости. Не сдержался — спросил, стараясь задавить в себе язвительную усмешку, которая, против воли, лезла наружу.
— Так, значит, Вы спасли меня, чтоб очистить совесть перед смертью… Но как же тогда быть с армией, а, учитель? Будет ли спокойна Ваша совесть, если тысячи молодых, здоровых мужчин окажутся во власти нечистой силы? По — Вашему, моя несчастная, с детства загубленная жизнь стоит такой жертвы?
Янмин был ошарашен, был оглушен. Все это походило на сон: сперва — кошмарный, остужающий кровь, потом… О Пять Гениев, да ведь он теперь Хранитель армии — великой «Железной Стаи»… Да, но ведь армия до сих пор жива, ее еще предстоит сделать… пригодной для хранения, и потом… потом… Ах, да какая разница? Главное — смерть отступила на время, можно снова дышать, видеть, разговаривать. Дикий звериный восторг охватил Янмина — захотелось бежать по монастырской траве, высоко забрасывая ноги, ставшие внезапно легкими, упругими, как у восьмилетнего мальчика, кричать что-то несуразное, кувыркаться через голову… Вместо этого Янмин вцепился зубами в собственное запястье — до боли, до крови… Он был зол на себя за эту радость спасшегося от смерти — и только кровь могла остудить радость. Внезапно он увидел Лян Аина — старик, один, без провожатых, быстро, уверенно шел к разрушенной пагоде на краю поля. Янмин приложил руки ко рту и позвал его, как в детстве:
— Лян Аин… — старик остановился, но не обернулся. Янмин подбежал к нему:
— Господин Лян Аин… учитель… подождите!
Старый монах повернул к Янмину безжизненное лицо со страшными веками.
— Ну, что тебе надо Янмин? Что вам всем от меня надо? Не дадут умереть спокойно! — он двинулся дальше, бормоча, ругаясь.
Янмин схватил его широкий засаленный рукав — так телята хватают уходящую матку — отчаянно, изо всех сил:
— Постойте, учитель! Я только хотел спросить одну вещь…
— Спрашивай! — безучастно разрешил Лян Аин. Янмин перевел дух и выпалил:
— Почему Вы встали на мою сторону? Вы же все знали с самого начала…
Старик остановился, чтобы отдышаться. Спросил строго:
— Что «все»?
— Ну… для чего я все это задумал. Я ведь и взаправду хотел спастись сам… и спасти одного человека, если удастся. Шихуанди убьет армию — мы не в силах помешать ему.
Лян Аин укоризненно покачал головой.
— И это говорит знаменитый мастер «дела молчания»? Так вот, знай: я сегодня спасал не только тебя, но и армию. Я стар, скоро расстанусь с этим миром… Не хочу попадать во власть Пяти Гениев с нечистой совестью. Всю свою жизнь я чувствовал вину — за то, что не уберег тебя тогда, когда ты … впрочем, сам знаешь.
Янмин молча кивнул. Старик продолжал:
— Я не лгал Шихуанди… Способ, который я предложил, вполне надежен, в то время, как оживлять разложившиеся трупы — не самое благодарное занятие. И бессмысленное, кстати, — я уже объяснял почему.
— Да, конечно… — Янмин сделался задумчив. — Но разве я в силах оживить этих глиняных болванчиков? И разве смогут они заменить нормальных, живых солдат?
Лян Аин ловко раздавил муху на лету.
— Смогут, еще как смогут. И оживить их для тебя будет делом нетрудным — ты и сам прекрасно понимаешь это. Другой вопрос: помнишь, что я говорил тебе, когда выпроваживал прочь после твоего любовного подвига? Это, к сожалению, невозможно изменить: все, связанные с тобой, окажутся во власти темных сил. — Он помолчал и добавил веско, с удовольствием:
— И армия тоже.
Янмин удивленно покачал головой: объяснение было нелогичным до глупости. Не сдержался — спросил, стараясь задавить в себе язвительную усмешку, которая, против воли, лезла наружу.
— Так, значит, Вы спасли меня, чтоб очистить совесть перед смертью… Но как же тогда быть с армией, а, учитель? Будет ли спокойна Ваша совесть, если тысячи молодых, здоровых мужчин окажутся во власти нечистой силы? По — Вашему, моя несчастная, с детства загубленная жизнь стоит такой жертвы?
Страница
91 из 113
91 из 113
