Добавить в моё избранное
373 мин, 33 сек 5549
«Мир ведь можно сделать подвижным, как пластилин… Можно обратить его в место, где не будет Смерти… Жизни тоже правда не будет, но никто ничего не сказал о Любви… о Любви… А если я не буду верить в ее Смерть… Ха! Да о какой смерти я вообще говорю, она же просто спит! Спит и ее нельзя пока будить! Пока этот мир не очиститься от Грязи и Боли, о которых она сейчас забыла… во сне… «
Ей, приятель! Ты ведь знаешь, как восстановить все это? Не дрожи, успокойся, просто ответь! Я не буду в тебя стрелять, только говори тише, не стоит Ее беспокоить. Есть старые записи? Есть какой-нибудь томик, в котором описаны все ваши гребанные ритуалы? Отвечай! — он стрельнул, чтобы подтвердить серьезность своих намерений. Фанатик взвыл, затрясся еще сильнее и принялся быстро-быстро отвечать. Между его ног проступило пятно мочи. Желтое на желтом.
Да! Да! Я все вам расскажу, но, пожалуйста, давайте уйдем отсюда! В одной из стен, здесь есть секретный ход, я покажу, он приведет к нашей часовне, где вы встретите всех, кто идет по Желтому Пути. Пожалуйста, давайте уйдем отсюда поскорее, пока еще не поздно. Нас сожрет огонь или, что еще хуже сюда ворвутся шахтеры. Я сделаю все, что вы прикажете… Господин…
«До чего же легко они подчиняются… Так словно в моих глазах, он увидел тоже самое демоническое сияние. Это хорошо» — он властным жестом отпустил фанатика и тот пулей подскочил к стене, нажимая то на один, то на другой выступ. Тайная дверь отворилась и обгадившийся юнец скрылся в темноте коридора. Он пошел за ним. Какое-то сомнение еще теплилось в его душе, но лишь до того момента, как он кинул прощальный взгляд на Нее. Около Анжелики стояли целые и почти Гудбой и Доктор Николай. Точнее Кзулчибара и Лобсель Вис. Они полностью лишились своих человеческих сущностей, своих душ. На лицо голову Капитана была надета скрывающая лицо железная маска Палача, а лицо Морозова было слизано пламенем. Халат вплавился в кожу доктора, слился с покрывающим все его тело огромным, растянутым ожогом. Может быть это были лишь померещившиеся остатки их силы, на мгновение задержавшиеся в этой реальности. Но как бы то ни было, они молча благословляли его на этот Путь. Затем, развернувшись, взяли на руку Ее и скрылись в Пламени.
«Разумеется… Кзулчибара и Лобсель Вис — это всего лишь имена. Как можно уничтожить имя? Значит, они не исчезли бесследно. Значит все можно начать с начала. Пройти по этой дороге до конца. Не знаю, чей путь будет мне ближе, Красный или Желтый… Не знаю хватит ли мне ума, чтобы вникнуть во все тонкости этой религии, ведь я привык убивать, а не проповедовать… Но я буду вспарывать брюшную полость всякому кто станет между мной и Ней! Буду втирать соль в язвы детям, если это понадобится, чтобы проломить вставшую до самых звезд стену разлуки! И тогда, быть может, если у меня получиться ее удивит этой Новый Мир… Если Любовью глаза откроет»
И он побрел по коридору вперед, вслед бегущему впереди Слуге…
Белый финал. Семь часов утра.
Он открыл глаза. Он увидел ослепительно чистое голубое небо. Свежий утренний воздух ласково гладил его волосы. Промозглая земля казалась ему самой мягкой на свете периной. До чего же хорошо было просто лежать и смотреть в эту синеву, сливаясь всем своим естеством с белой плотью облаков, слушая шепот ветра… Стоило ему моргнуть всего один раз, и мир снова погрузился в привычный Туман. Небо уже нельзя было разобрать за белым маревом, но оно все-таки успело прикоснуться к нему, принеся благодать и успокоение. Из расплывчатой влажной дымки тут и там выступали стены домов, фигуры людей… трупы животных… Над ним склонилась массивная фигура отца Карла:
Очнулся? Хорошо, мы еле вытащили тебя из того здания. Чужак, все кончилось, все теперь хорошо… — участливо пробасил преподобный.
Какого… Какого здания? — с трудом шевеля почерневшими губами промолвил он. И тогда он разом все вспомнил. Вспомнил, как Николай поджег себя, вспомнил, как из мрака выступил брат, вспомнил свой выстрел… Ее прощальное, тихое «Спасибо»… Сильно морщась от боли в обоженном теле, он резко поднялся с земли, испугав Бернса, и стал оглядываться. Его не успели оттащить далеко, всего в двадцати футах полыхала старая котельная. Черный, густой дым поднимался вверх, напоминая грозную громовую тучу. Обступившие его со всех сторон люди оглянулись назад, будто он увидел в смоге пожарища что-то… что-то важное, но недоступное, невидимое для них. Он не бежал к огню, спасать Анжелику было уже бессмысленно. Да и имел ли право он Ее спасть, если сам отнял у Нее жизнь. Он не плакал. Понимал, что сейчас нужно, просто НЕОБХОДИМО заплакать, но он не мог. И сжимал кулаки, злясь, укоряя себя, за то, что не может… «Пусть мертвые останутся мертвым… Пусть прошлое станет прошлым… Пусть… Я сделал все что мог… Наверное правильно… Ведь правильно, да?» — спрашивал он у себя, продолжая смотреть на пламя.
Ей, приятель! Ты ведь знаешь, как восстановить все это? Не дрожи, успокойся, просто ответь! Я не буду в тебя стрелять, только говори тише, не стоит Ее беспокоить. Есть старые записи? Есть какой-нибудь томик, в котором описаны все ваши гребанные ритуалы? Отвечай! — он стрельнул, чтобы подтвердить серьезность своих намерений. Фанатик взвыл, затрясся еще сильнее и принялся быстро-быстро отвечать. Между его ног проступило пятно мочи. Желтое на желтом.
Да! Да! Я все вам расскажу, но, пожалуйста, давайте уйдем отсюда! В одной из стен, здесь есть секретный ход, я покажу, он приведет к нашей часовне, где вы встретите всех, кто идет по Желтому Пути. Пожалуйста, давайте уйдем отсюда поскорее, пока еще не поздно. Нас сожрет огонь или, что еще хуже сюда ворвутся шахтеры. Я сделаю все, что вы прикажете… Господин…
«До чего же легко они подчиняются… Так словно в моих глазах, он увидел тоже самое демоническое сияние. Это хорошо» — он властным жестом отпустил фанатика и тот пулей подскочил к стене, нажимая то на один, то на другой выступ. Тайная дверь отворилась и обгадившийся юнец скрылся в темноте коридора. Он пошел за ним. Какое-то сомнение еще теплилось в его душе, но лишь до того момента, как он кинул прощальный взгляд на Нее. Около Анжелики стояли целые и почти Гудбой и Доктор Николай. Точнее Кзулчибара и Лобсель Вис. Они полностью лишились своих человеческих сущностей, своих душ. На лицо голову Капитана была надета скрывающая лицо железная маска Палача, а лицо Морозова было слизано пламенем. Халат вплавился в кожу доктора, слился с покрывающим все его тело огромным, растянутым ожогом. Может быть это были лишь померещившиеся остатки их силы, на мгновение задержавшиеся в этой реальности. Но как бы то ни было, они молча благословляли его на этот Путь. Затем, развернувшись, взяли на руку Ее и скрылись в Пламени.
«Разумеется… Кзулчибара и Лобсель Вис — это всего лишь имена. Как можно уничтожить имя? Значит, они не исчезли бесследно. Значит все можно начать с начала. Пройти по этой дороге до конца. Не знаю, чей путь будет мне ближе, Красный или Желтый… Не знаю хватит ли мне ума, чтобы вникнуть во все тонкости этой религии, ведь я привык убивать, а не проповедовать… Но я буду вспарывать брюшную полость всякому кто станет между мной и Ней! Буду втирать соль в язвы детям, если это понадобится, чтобы проломить вставшую до самых звезд стену разлуки! И тогда, быть может, если у меня получиться ее удивит этой Новый Мир… Если Любовью глаза откроет»
И он побрел по коридору вперед, вслед бегущему впереди Слуге…
Белый финал. Семь часов утра.
Он открыл глаза. Он увидел ослепительно чистое голубое небо. Свежий утренний воздух ласково гладил его волосы. Промозглая земля казалась ему самой мягкой на свете периной. До чего же хорошо было просто лежать и смотреть в эту синеву, сливаясь всем своим естеством с белой плотью облаков, слушая шепот ветра… Стоило ему моргнуть всего один раз, и мир снова погрузился в привычный Туман. Небо уже нельзя было разобрать за белым маревом, но оно все-таки успело прикоснуться к нему, принеся благодать и успокоение. Из расплывчатой влажной дымки тут и там выступали стены домов, фигуры людей… трупы животных… Над ним склонилась массивная фигура отца Карла:
Очнулся? Хорошо, мы еле вытащили тебя из того здания. Чужак, все кончилось, все теперь хорошо… — участливо пробасил преподобный.
Какого… Какого здания? — с трудом шевеля почерневшими губами промолвил он. И тогда он разом все вспомнил. Вспомнил, как Николай поджег себя, вспомнил, как из мрака выступил брат, вспомнил свой выстрел… Ее прощальное, тихое «Спасибо»… Сильно морщась от боли в обоженном теле, он резко поднялся с земли, испугав Бернса, и стал оглядываться. Его не успели оттащить далеко, всего в двадцати футах полыхала старая котельная. Черный, густой дым поднимался вверх, напоминая грозную громовую тучу. Обступившие его со всех сторон люди оглянулись назад, будто он увидел в смоге пожарища что-то… что-то важное, но недоступное, невидимое для них. Он не бежал к огню, спасать Анжелику было уже бессмысленно. Да и имел ли право он Ее спасть, если сам отнял у Нее жизнь. Он не плакал. Понимал, что сейчас нужно, просто НЕОБХОДИМО заплакать, но он не мог. И сжимал кулаки, злясь, укоряя себя, за то, что не может… «Пусть мертвые останутся мертвым… Пусть прошлое станет прошлым… Пусть… Я сделал все что мог… Наверное правильно… Ведь правильно, да?» — спрашивал он у себя, продолжая смотреть на пламя.
Страница
97 из 99
97 из 99
