Антропофаг

— Знатная штучка, — покачал он распятие на обрывке кожаного шнурка перед своими глазами. — Тонкая работа. Давненько подобного встречал. Пожалуй, себе на память оставлю, — и, прибрав добычу в нагрудный карман поддевки, жестко осведомился: — Карманы проверял? Али вздумал в одиночку найденным поживиться? От общества утаить? — он уколол очевидно струхнувшего горбуна тяжелым подозрительным взглядом и злобно рыкнул: — Ну-ка, малой, мухой прошустри.

А у согнутого в три погибели Ефима, одежду которого мастерски шерстил не по годам ушлый малец, запросто отыскивая немудреные потайные места, где хоронились остатки денег, потемнело в глазах. Как только лопнул, напоследок чувствительно куснувший шею шнурок распятия, он ощутил такую боль, словно у него изнутри с мясом вырвали душу. Не чуя ни боли в выкрученных руках, ни омертвевших ног под собой, Ефим в полубеспамятве даже не сообразил, что его, с дочиста вычищенными карманами, уже волочит на выход, возбудившийся в предвкушении близкой крови, горбун.

… Тем временем, расправившись со скопцами, новоиспеченный титулярный советник Сошальский затосковал, было, от академического однообразия университетских лекций, на которые у него, наконец, нашлось время, да в промежутках меж ними сочинения и рассылки по полицейским частям бесконечных циркуляров. Даже привычные ночные кошмары, где он с небывалой явственностью перевоплощался в отпетого каторжника, отчего-то перестали к нему приходить. Лишь раз во сне Петр застрелил изувера-помещика, до смерти затравившего собаками малолетнего мальчонку, сына своих крепостных. Однако на сей раз вместо привычного липкого ужаса от происходящего, он испытал что-то похожее на удовлетворение от свершившейся мести.

Но тут подоспело донесение от квартального надзирателя, в чьем ведении находилась большая часть поселений вдоль Лиговского канала, известного рассадника разбойничьей заразы. В бумаге с неприкрытой тревогой излагалась предположение о появление в столице лиходея, сумевшей подмять под себя всех городских головорезов. И по имеющимся у него сведениям, обосновался упомянутый злодей в одном из дрянных кабаков низшего разряда, коих вдоль канала имелось в достатке.

Засидевшийся без живого дела Петр Ильич с живостью ухватился за представившуюся возможность вновь кинуться в водоворот опасных приключений. Два дня без продыху он с горячностью доказывал скептически отнесшемуся к новости обер-полицмейстеру надобность незамедлительно заняться ее проверкой и, в конце концов, убедил.

— Ох, и настырный же вы тип, господин титулярный советник, — с первого взгляда не разберешь, то ли браня, то ли хваля Сошальского, не сумел сдержать напор чиновника по особым поручениям Гладков. — Вот же не сидится тебе, Петр Ильич, покойно. Так и норовишь сам в какую-нибудь авантюру встрять и меня втянуть, — Иван Васильевич сердито запыхтел сигарой. — Однако я ж тебя как облупленного знаю. Ведь не отстанешь, пока своего не добьешься, а? — и, дождавшись утвердительного кивка от сидевшего с подчеркнуто невозмутимым лицом Сошальского, обреченно вздохнул. — Так и быть, убедил. Бери людей. А сроку тебе неделя и ни часом более. Коли не найдешь свидетельств существования своего пресловутого злодея, уж не обессудь. Более я о нем и слышать не пожелаю…

На пятый день поисков отрядом титулярного советника, состоящим из пары городовых, двух пеших жандармов и трех солдат-будочников, было раскрыто две кражи и по горячему предотвращено ограбление лавочника, но, несмотря на все усилия к конечной цели им не удалось приблизиться ни на шаг. Уже глубоко заполночь, заморившиеся и задыхающиеся от невыносимого смрада, источаемого гнилой водой канала, стражи порядка, подсвечивая себе путь масляными фонарями, направлялись к ближней рогатке, где их ждали лошади.

И тут идущий в авангарде солдат вскинул руку, подавая условный сигнал. Все участники отряда, уже успевшие свыкнуться с постоянной угрозой, исходящей от обитателей местных трущоб, тут же встали как вкопанные, обнажив оружие и напряженно вслушиваясь и всматриваясь в едва подсвеченную слабыми фонарями непроглядную темень.

Находящийся посередке, меж городовыми и жандармами Сошальский сперва не понял причину тревоги, но, через несколько мгновений все же сумел уловить непонятную возню у самого уреза воды, отгороженного от расшатанных, подгнивших деревянных мостков хлипкими перилами.

— А ну, — по-начальственному грозно рявкнул титулярный советник, — кто там есть?! Обзовись!

Одновременно он, понимая фонарь выше, жестом свободной руки послал к воде застывших с пистолетами наголо жандармов. Солдаты, на всякий случай, прикрывая их, вскинули ружья, беря на мушку неясную пока цель.

Когда весь отряд, включая командира, спустился ближе к воде и городовые осветили место, то обнаружили двоих. Первый, коренастый и невероятно широкоплечий горбун, занес громадный, зловеще отблескивающий остро отточенным лезвием топор над головой второго, стоящего на коленях со связанными руками малорослого щуплого мужичка.