Исчадие

Она была уверена, что кто-то или что-то находится рядом с ней. И надо готовиться к неминуемым и страшным последующим событиям.

Еще минут через тридцать Лена села на диване. В комнате стояла полная тишина. Муж с дочерью спали. Свет от торшера ровно освещал все вокруг.

Лена потихоньку встала и пошла в ванную комнату. Ополоснув лицо холодной водой, она тщательно вытерлась полотенцем. Посмотрев на себя в зеркало, Лена развернулась, чтобы выйти. Но что-то удержало ее. Она вдруг поняла, что кто-то на нее смотрит. Просто почувствовала на себе чужой взгляд. Замерев на месте, Лена с ужасом ждала, что ее кто-нибудь сейчас схватит. Или что произойдет что-нибудь не менее страшное. Неужели продолжение кошмара последует так быстро? Умом она понимала, что в ванной комнате не может никого быть. Дверь закрыта, а спрятаться здесь просто негде. Под ванную даже кот залазил с трудом. Да и само помещение маленькое. Здесь повернуться негде, не то, что спрятаться. И все же, кто-то находился с ней рядом.

Медленно, очень медленно, Лена стала протягивать руку к двери, чтобы ее открыть. Если это удастся, то она выскочит из ванной комнаты, под защиту мужа. Там, за дверью, было ее спасение.

И в этот момент она почувствовала, как по ее волосам кто-то провел рукой. Провел нежно и ласково. Сверху вниз. От макушки к шее. На шее рука на мгновение задержалась, а потом снова Лена ощутила поглаживание. Ее шея сразу задеревенела. Она хотела повернуть голову, чтобы увидеть, кто это делает. Она очень боялась кого-нибудь или что-нибудь увидеть, но страх неизвестности был еще сильнее.

Мягкие и легкие, но очень хорошо ощутимые прикосновения чужой руки, продолжались. Лена стояла в растерянности и недоумении. Почему ее гладили по голове? Зачем? С какой целью? А самое главное, кто это делал? На все эти вопросы у нее не было ответов. И от этого ее все больше и больше охватывал страх.

А затем поглаживания прекратились, также неожиданно, как и начались. Но Лена продолжала стоять в той же самой позе, не меняя её. Лена пыталась, но не могла повернуть голову назад. Хотела закричать, но не получалось и это. Она словно окаменела.

Затем, с огромным трудом, напрягая все мышцы, даже мышцы живота и спины, она все же начала поворачивать голову. Она не скашивала взгляд в сторону. Ее глаза смотрели прямо перед собой. Поэтому одновременно с поворотом головы, она начинала видеть предметы, к которым поворачивалась. Стена, потом гнутая труба батареи отопления — полотенцесушитель, потом шкафчик для туалетных принадлежностей. Все было как обычно, как всегда. Она полностью повернулась к зеркалу, которое висело над раковиной, и посмотрела на свое отражение. Она глядела в зеркало. И видела там знакомое, родное лицо. Но не свое. Она видела в зеркале сына. Своего мертвого сына. Он смотрел прямо на нее.

Лена подспудно понимала, что в зеркале она могла видеть только себя. Другого просто не могло быть. Это нарушало все законы. Это ломало все ее представления о существующем мире. Но этот мир уже рухнул. Его уже не было. А в этом другом мире из зеркала на нее смотрел мертвый мальчик.

Лена замерла. Нет, она не испугалась. Наоборот, даже успокоилась и обрадовалась. Ведь сын, Витюша, ее родная кровинушка, был в зеркале, был живой. Значит он и на самом деле живой. Он не умер. И это не её сыночка похоронили на кладбище. Вот же он, здесь, а не в могиле. Значит, всего, что происходило раньше, просто не было. Сейчас все плохое закончится, и Лена снова будет рядом с сыном. Она даже немного улыбнулась и подалась вперед, к сыну.

И тут Лена рассмотрела его глаза. И поняла, что глаз как таковых и не было. Были брови, веки, ресницы. А глаз не было. Не было глазного яблока, не было зрачков. Не было глаз! В глазницах было пустота. И в этой пустоте ничего не отражалось. Ощущение было, как будто смотришь в черный, бездонный, холодный колодец. Смотришь ярким солнечным днем. А в колодце ничего не видно. Вообще ничего. Не видно дна и вообще непонятно, что там внизу, внутри.

Лена смотрела и не могла оторвать взгляд от этих… этих пустых глазниц. И это продолжалось довольно долго, целую вечность. А может быть и нет. Может, все происходило быстро. Она уже ничего не понимала.

Вдруг сын начал что-то говорить. Он открывал рот, и медленно что-то произносил. Но Лена ничего не слышала. Она только видела, как открывается рот мальчика. Она видела, как губы раздвигаются и как меняют свое положение. Но голоса не было слышно, никакого звука не было. Стояла мертвая тишина.

А сын все продолжал и продолжал говорить. Говорить медленно, четко проговаривая все слова. Очертания его рта изменялись на каждом произносимом им звуке. Так обычно говорят через стекло, когда знают, что их не услышат, но пытаются, чтобы их поняли, поняли по губам.

Лена стала внимательно смотреть на рот мальчика, пытаясь понять, что же он хочет сказать.