Добавить в моё избранное
300 мин, 49 сек 18061
Некоторые двери были открыты, за ними в темноте, в стеклянных шкафах, тревожно поблескивали никелированные инструменты и пузатые бутылочки с лекарствами. Она шла мимо, не обращая внимания на то, что скрывала темнота в этих открытых кабинетах. Ей было плохо, ей нужен был доктор, который бы помог. Она шла вперед без остановки. Серые квадраты линолеума, чередуясь грязно-желтыми, важно проплывали у нее под ногами. Невысохшие разводы на полу — кто-то недавно провел неряшливую, влажную уборку — неаккуратно, небрежно поелозил потрескавшийся линолеум, старой видавшей виды шваброй с наброшенной грязной тряпкой. Гигиена — старое, казенное слово из детства. Не чистота, не стерильность — нет, именно гигиена. Она часто вспоминала про гигиену. Отец строго наказывал маленькую девочку за грязь. Он всегда, почти каждый день проверял, чтобы у нее были чистые руки, волосы, и не пахло под мышками и там…
— Ко всем маленьким грязнулям приходит Бо! — поучал отец, его взгляд становился отрешенным, а руки тянулись к ремню. Теперь она выросла, и детские привычки остались в прошлом — там в серо-желтом детстве. Там же упокоилась гигиена, и тяжелая пряжка отцовского ремня, вместе с отцом (несчастный случай — каждый раз говорила бабушка, когда заходил разговор про родителей).
Она шла уже довольно долго (а гости ждут девочка… ), ноги стали уставать. Следы на линолеуме становились все четче и глубже. Далеко впереди, она увидела какой-то предмет. По мере того, как она подходила все ближе и ближе, контуры предмета становились все четче, а свет ярче. Подойдя ближе, она остановилась как вкопанная — полосы на линолеуме, оборвались инвалидным креслом. Старым, на двух огромных колесах. Не обычное, современное — с удобными подушками и регулировкой высоты и положения спинки, нет — допотопное, громадное, с потемневшей от времени обивкой из дерматина, с потускневшими стальными спицами, оно, казалось все эти годы ждало ее, чтобы усадить ее в свое чрево, всосать ее плоть, и целую вечность возить обтянутый пожелтевшей кожей скелет по унылым коридорам больницы.
— Ну подойди же — словно умоляло кресло — присядь, тебе будет очень удобно, я обещаю…
На подлокотниках и подножках она заметила узкие кожаные ремешки (очень удобно крошка… ) для рук и ног. С опаской она сделала шаг вперед. Кресло продолжало стоять, где стояло. Стальные спицы равнодушно поблескивали в свете горящих лампочек. Она оглянулась назад. Там откуда она пришла все так же тускло горели стеклянные шары на потолке, так же сгущалась тьма, еле разбавленная их светом. Свет, тьма, и кое-что еще. Повизгивающее, похрюкивавшее от нетерпения, ковыляющее, спешащее догнать, чтобы (вылечить тебя… ) разорвать ее плоть и всласть покопаться в теплых, пока еще живых внутренностях, безжалостно разбрасывая их в стороны. Она вздрогнула, и сделала еще один шаг. Почему-то стоящее впереди кресло, пугало не меньше, чем существо, что возможно гналось за ней. Пять или шесть шагов отделяли от кресла. Ширина коридора позволяла спокойно пройти ей, если бы кресло стояло у стены — но кто-то (а может быть и что-то, тут все может быть, родная… ) оставил чертово кресло прямо посередине коридора. Она могла бы пройти, но пришлось бы протискиваться между креслом и стеной. По правде говоря этого ей сейчас хотелось меньше всего, но и стоять истуканом, раздумывая над последствиями она не могла. Время играло против нее, из тьмы коридора раздавался еле слышный шум, чье-то движение, ближе, уже совсем рядом. Она повернула голову — спинка кресла, казалось, смотрела на нее, злобно ухмыляясь. Выдохнув она решительно направилась к креслу.
— Врешь тварь, ничего ты мне не сделаешь! — места оказалось даже больше, чем она думала. Прижимаясь спиной к стене, она обошла кресло, и пошла дальше. Скрип раздался, когда она сделала всего несколько шагов. Тихий, вкрадчивый. Остановившись, она почувствовала, как тело бросило в жар. Тишина — наверно послышалось, убеждала она себя. Сосчитав до десяти, и немного придя в себя она осторожно, на цыпочках, начала красться вдоль коридора, подальше от кресла. Сзади опять скрипнуло, уже громче.
— Не оглядывайся, не смей оглядываться — скомандовала она себе, и медленно, против воли повернула голову назад. Кресло стояло неподвижно на своем месте. Или может быть немного ближе к ней. Немного, совсем чуть-чуть. Возможно ей показалось, но спицы колес отбрасывали свет немного не так. Собрав остатки мужества она отвернулась и попыталась уйти подальше от кресла — но не смогла сделать и шагу. Сил оставалось ровно столько, чтобы в очередной раз посмотреть назад, на кресло.
— Ну давай же, не бойся — она буквально слышала, как шепчет кресло — иди, не оглядывайся. Я все равно догоню тебя. Ох и славно же я тебя покатаю! Мы будем кататься долго, очень долго, всю вечность, а может быть и дольше.
Отвернувшись, она сделала шаг. Этот шаг дался ей с огромным трудом, следующий — чуть легче.
— Еще один, еще… — пришептывала она, делая очередной шаг (какие же маленькие шаги!
— Ко всем маленьким грязнулям приходит Бо! — поучал отец, его взгляд становился отрешенным, а руки тянулись к ремню. Теперь она выросла, и детские привычки остались в прошлом — там в серо-желтом детстве. Там же упокоилась гигиена, и тяжелая пряжка отцовского ремня, вместе с отцом (несчастный случай — каждый раз говорила бабушка, когда заходил разговор про родителей).
Она шла уже довольно долго (а гости ждут девочка… ), ноги стали уставать. Следы на линолеуме становились все четче и глубже. Далеко впереди, она увидела какой-то предмет. По мере того, как она подходила все ближе и ближе, контуры предмета становились все четче, а свет ярче. Подойдя ближе, она остановилась как вкопанная — полосы на линолеуме, оборвались инвалидным креслом. Старым, на двух огромных колесах. Не обычное, современное — с удобными подушками и регулировкой высоты и положения спинки, нет — допотопное, громадное, с потемневшей от времени обивкой из дерматина, с потускневшими стальными спицами, оно, казалось все эти годы ждало ее, чтобы усадить ее в свое чрево, всосать ее плоть, и целую вечность возить обтянутый пожелтевшей кожей скелет по унылым коридорам больницы.
— Ну подойди же — словно умоляло кресло — присядь, тебе будет очень удобно, я обещаю…
На подлокотниках и подножках она заметила узкие кожаные ремешки (очень удобно крошка… ) для рук и ног. С опаской она сделала шаг вперед. Кресло продолжало стоять, где стояло. Стальные спицы равнодушно поблескивали в свете горящих лампочек. Она оглянулась назад. Там откуда она пришла все так же тускло горели стеклянные шары на потолке, так же сгущалась тьма, еле разбавленная их светом. Свет, тьма, и кое-что еще. Повизгивающее, похрюкивавшее от нетерпения, ковыляющее, спешащее догнать, чтобы (вылечить тебя… ) разорвать ее плоть и всласть покопаться в теплых, пока еще живых внутренностях, безжалостно разбрасывая их в стороны. Она вздрогнула, и сделала еще один шаг. Почему-то стоящее впереди кресло, пугало не меньше, чем существо, что возможно гналось за ней. Пять или шесть шагов отделяли от кресла. Ширина коридора позволяла спокойно пройти ей, если бы кресло стояло у стены — но кто-то (а может быть и что-то, тут все может быть, родная… ) оставил чертово кресло прямо посередине коридора. Она могла бы пройти, но пришлось бы протискиваться между креслом и стеной. По правде говоря этого ей сейчас хотелось меньше всего, но и стоять истуканом, раздумывая над последствиями она не могла. Время играло против нее, из тьмы коридора раздавался еле слышный шум, чье-то движение, ближе, уже совсем рядом. Она повернула голову — спинка кресла, казалось, смотрела на нее, злобно ухмыляясь. Выдохнув она решительно направилась к креслу.
— Врешь тварь, ничего ты мне не сделаешь! — места оказалось даже больше, чем она думала. Прижимаясь спиной к стене, она обошла кресло, и пошла дальше. Скрип раздался, когда она сделала всего несколько шагов. Тихий, вкрадчивый. Остановившись, она почувствовала, как тело бросило в жар. Тишина — наверно послышалось, убеждала она себя. Сосчитав до десяти, и немного придя в себя она осторожно, на цыпочках, начала красться вдоль коридора, подальше от кресла. Сзади опять скрипнуло, уже громче.
— Не оглядывайся, не смей оглядываться — скомандовала она себе, и медленно, против воли повернула голову назад. Кресло стояло неподвижно на своем месте. Или может быть немного ближе к ней. Немного, совсем чуть-чуть. Возможно ей показалось, но спицы колес отбрасывали свет немного не так. Собрав остатки мужества она отвернулась и попыталась уйти подальше от кресла — но не смогла сделать и шагу. Сил оставалось ровно столько, чтобы в очередной раз посмотреть назад, на кресло.
— Ну давай же, не бойся — она буквально слышала, как шепчет кресло — иди, не оглядывайся. Я все равно догоню тебя. Ох и славно же я тебя покатаю! Мы будем кататься долго, очень долго, всю вечность, а может быть и дольше.
Отвернувшись, она сделала шаг. Этот шаг дался ей с огромным трудом, следующий — чуть легче.
— Еще один, еще… — пришептывала она, делая очередной шаг (какие же маленькие шаги!
Страница
25 из 89
25 из 89
