Исцеление любовью

— Больше всего на свете, я боюсь за вас. За вас всех. Я не боюсь смерти. Разве что чуть-чуть, совсем немного — дед развел пальцы, показывая насколько он боится смерти. Полтора сантиметра — вот насколько. Сережка вздрогнул — он почему-то вспомнил, как хоронили Алого — старого пса, который когда-то жил у них, и умер от старости. Последний день своей жизни Алый лежал на полу, и смотрел куда-то невидящими глазами, словно пытаясь увидеть что-то очень важное для себя. Утром, когда Сережка прибежал проведать своего друга, Алый уже остыл. Папа вырыл в саду яму, в которую положили мертвого пса. Сережка запомнил мутные глаза, и мух, которые роились над собакой, пока они с папой не забросали яму землей.

— Я не боюсь умереть. Рано или поздно это произойдет с каждым из нас. Без смерти нет жизни, так же, как без тьмы нет света. Это мир устроен так. Не нам решать, сколько мы проживем.

Сережка поежился. По правде, говоря, разговор начал ему нравиться все меньше и меньше. Дед закашлялся и достал из помятой пачки последнюю сигарету. Повертев ее и так и сяк, он осторожно выпотрошил кончик, и скрутил тонкую бумагу пальцами, не давая просыпаться табаку. Завершив ритуал, дедушка достал коробку спичек. Вытащив спичку, дед поставил ее вертикально, держа большим пальцем сверху. Указательным пальцем он надавил на спичку, которая, крутнувшись между пальцами, зажглась, и осталась в руке деда. Сережка с восхищением смотрел на фокус. Подобного чуда он еще не видел. Зажечь спичку одной рукой — на такое был способен только его дед! Не обращая внимания на восторг внука (или сделав вид, что не обращает) дедушка прикурил, и стал пускать в небо огромные кольца.

— Рано или поздно — дед закашлялся и выбросил сигарету — костлявая дотянется до меня своими лапами. Но дело не в этом. То есть не только в этом. Есть еще кое-что. То, что ты должен знать. То, что ты должен сделать…

Сережка с тоской посмотрел на дедушку, не понимая, что хочет от него старик.

— Давно, когда я был таким же маленьким как ты, мой дед подозвал меня к себе и попросил об одной вещи. Я помню каждое его слово. Уже тогда он чувствовал, что его время подошло, и стрелки его жизни показывают без пяти минут двенадцать. Тогда-то он и дал мне это…

Дедушка достал из внутреннего кармана старенького пиджака какой-то предмет, аккуратно завернутый в тряпицу. Развернув ткань, он показал внуку небольшой стеклянный флакончик, до половины заполненный мелкими белыми горошинами, с небольшой этикеткой, на которой было написано совершенно немыслимое название.

— Что это? — Сережка встряхнул пузырек — белые горошины издали тихий печальный звук.

— Осторожно! — спохватился дедушка — ради бога, осторожно. Это сильный яд.

— Билиблумин — по слогам прочитал Сережка, чуть не сломав язык, о корявые согласные.

— Совершенно верно — похвалил дед — когда я был маленьким, я называл эти горошинки «Белый Блум».

— Белый Блум?

— Белый Блум. — тихо повторил старик.

Сережка с удовольствие покатал на языке новое слово.

— Белый Блум — повторил он, запоминая название горошин, которые издавали такой приятный звук, если их хорошенько встряхнуть.

— Это очень сильный яд — мой дед травил им крыс. Он растворял горошину в воде, а потом замачивал в ней ячмень. Я думаю достаточно одной горошинки, чтобы заснуть и уже никогда не проснуться. Белый Блум действует не сразу, он убивает в течение нескольких часов. А больше и не нужно.

Сережка протянул пузырек деду. Старик печально улыбнулся и покачал головой.

— Нет, тезка, теперь он твой. Я думаю, что будет лучше, если ты запрячешь его в какой нибудь тайничок. Я не сомневаюсь, что у тебя на примете есть укромное местечко. Не хватало, чтобы бабушка увидела, чем играется ее внук…

Дед хитро подмигнул внуку. Сережка нерешительно спрятал пузырек в карман.

— Мой дедушка дал мне этот яд перед смертью и попросил о небольшой услуге. Он хотел, чтобы на его похоронах, перед тем, как забьют гроб, я незаметно положил ему в рот несколько горошин Белого Блума. Я не знаю, по какой причине, возможно, это болезнь, которая передается по наследству, а может быть это просто совпадение, но дед моего деда был похоронен заживо. Чувствуя близкую смерть, он просил не закапывать его сразу, а подождать несколько дней. Стояло жаркое лето, и поэтому все были рады поскорее избавиться от трупа, пока он не начал разлагаться. Когда через несколько лет умерла его вдова, старушку решили похоронить рядом. Когда раскопали яму, один из рабочих заметил, что крышка гроба прибита не плотно. Я думаю, что они просто хотели посмотреть, нельзя ли разжиться чем нибудь ценным, ведь раньше хоронили с орденами, медалями. Возможно именно поэтому, вместо того, чтобы подбить сгнившее дерево, они осторожно открыли крышку. Первое, на что обратили внимание — на разодранную обивку гроба, потом уже на стертые до костей обрубки пальцев и дикую запавшую улыбку трупа.