Добавить в моё избранное
290 мин, 11 сек 5448
Медная табличка, прикрепленная над заколоченным входом в гробницу, гласила: «Здесь покоится любимая и единственная королева Нового Орлеана — Мария Лаво. 13 мая 1794 — 15 июня 1881. Да упокоится ее душа». Жертвоприношение после ответственного дела было принесено — впереди только вечность, только хаос и смерть. Монстр поклонился и смиренно пошел к выходу из некрополя…
В одном уральском городке. Нижнереченск, 15 октября 200… года
Стоял тоскливый, промозглый октябрь, не радующий ни проблеском солнца, ни багряным цветом листвы, которая как-то враз опала. К вечеру пятнадцатого числа погода вконец испортилась — истошно воющий ветер с силой бросал в окна брызги холодного дождя. Сергей Болюхин — бывший инженер, бывший молодой специалист, «бывший интеллигентный человек», а нынче образцовый сдатчик стеклотары и вторсырья, ежась, потоптался на лестничной клетке, а потом, приподняв воротник ватника, решительным шагом двинулся на улицы родного Нижнереченска.
Он вышел из загаженного и до омерзения изрисованного подъезда, который, впрочем, был хорош уж тем, что давал ему, Болюхину, приют, и, выбирая наиболее безопасный для его прохудившихся башмаков маршрут среди лабиринта луж, запрыгал к видневшемуся вдалеке магазину.
— Чего, не ндравятся наши погоды? — спросил его околачивавшийся поблизости Липан, замызганного вида мужчина с испитым лицом. Лоб его после недавней драки был заштопан черными нитками. — Осень, она, блин, и в Африке осень. Добавишь на чекушку?
Чекушка — это мало, совсем ничего. Лучше взять хлеба. А кроме того, Липан вовсе не та компания, с которой стоит водиться интеллигентному человеку, пусть и бывшему. Да и что он может знать про Африку? Там нет осени в нашем понимании слова, там есть сезон дождей, когда вода льет стеной, реки переполняются, крокодилы хозяйничают в поймах рек, а зверье обильно нагуливает жирок.
— Не-а… нету денег… — буркнул Сергей Викторович и прибавил шаг.
Однако Липан увязался следом.
Магазин «Продуктовый рай» был единственным ярко освещенным местом во всем микрорайоне, именуемом поселком Ильича. Он кокетливо выделялся из общей массы унылых строений и бараков ярко-красной черепичной крышей и тонированными стеклами. Командовала им бывшая отличница советской торговли Майя Евгеньевна, торговка божьей милостью, пользовавшаяся на поселке непререкаемым авторитетом. К Болюхину она относилась с некоторой долей уважения, все же когда-то подтягивал ее сына по химии и физике.
Но это было давно и далеко, в той, другой жизни, когда Нижнереченск был закрытым городом-заводом, поесть в столовой или кафе стоило копейки, а в магазинах для передовиков ежемесячно комплектовались наборы продуктов. Закончив столичный вуз, Сергей Викторович с молодой женой, тоже выпускницей того же института, получили распределение на завод, где им тут же, как молодым специалистам, дали квартиру в доме, в подъезде которого он сейчас жил. Вся эта жизнь для Болюхина окончилась, когда его вызвали в партком завода и предложили поехать в молодую африканскую страну, которая собралась строить социализм, но ее руководители не знали, что делать с залежами урановой руды, занимавшими там половину недр. Возникла мысль построить добывающий комбинат, а вкупе с ним и завод по производству обогащенного урана. Для этого надо было произвести разведку местности и составить техобоснование проекта. Это ответственное задание партия поручила молодому, но весьма перспективному специалисту Болюхину. Конечно, учитывая, что у него беременная жена, он может и отказаться… Хотя кто же в здравом уме и твердой памяти откажется от счастливой для любого советского человека возможности пожить с полгодика за границей, получить удесятеренную зарплату сертификатами (бесполосными, это значит самыми лучшими), а потом отоварить их в «Березке»? Как можно отказаться от машины, которую ему разрешат купить за валюту? От чешских сервизов и румынской мебели, которые он сможет получить без очереди, просто по записи?
И все же он отказался. Просто потому, что был безумно влюблен в Лариску и не мыслил оставить ее одну дома. Тем более беременную. Прошла неделя, и однажды его вызвали из цеха в отдел кадров, и там начальник первого отдела, матерый гэбист, сочувственно глядя в глаза, сообщил, что Болюхину надо срочно ехать в больницу «по семейным делам». Вначале Болюхин не понял, по каким еще делам: родители жили в другом городе. Потом вдруг внезапно понял…
Это был грузовик. Сбил переходившую дорогу в неположенном месте женщину и скрылся… Мало ли самосвалов мотаются ежедневно с карьера на строительство и обратно?
Потом он согласился на командировку. Он и не знал, что эта командировка затянется на долгих двадцать лет. Впрочем, даже если бы и знал…
В свои пятьдесят лет Болюхин выглядел на все семьдесят. Кутаясь в ватник, он подошел к задней двери магазина и заглянул внутрь. Он почти сразу же услышал резкий голос Майи Евгеньевны.
В одном уральском городке. Нижнереченск, 15 октября 200… года
Стоял тоскливый, промозглый октябрь, не радующий ни проблеском солнца, ни багряным цветом листвы, которая как-то враз опала. К вечеру пятнадцатого числа погода вконец испортилась — истошно воющий ветер с силой бросал в окна брызги холодного дождя. Сергей Болюхин — бывший инженер, бывший молодой специалист, «бывший интеллигентный человек», а нынче образцовый сдатчик стеклотары и вторсырья, ежась, потоптался на лестничной клетке, а потом, приподняв воротник ватника, решительным шагом двинулся на улицы родного Нижнереченска.
Он вышел из загаженного и до омерзения изрисованного подъезда, который, впрочем, был хорош уж тем, что давал ему, Болюхину, приют, и, выбирая наиболее безопасный для его прохудившихся башмаков маршрут среди лабиринта луж, запрыгал к видневшемуся вдалеке магазину.
— Чего, не ндравятся наши погоды? — спросил его околачивавшийся поблизости Липан, замызганного вида мужчина с испитым лицом. Лоб его после недавней драки был заштопан черными нитками. — Осень, она, блин, и в Африке осень. Добавишь на чекушку?
Чекушка — это мало, совсем ничего. Лучше взять хлеба. А кроме того, Липан вовсе не та компания, с которой стоит водиться интеллигентному человеку, пусть и бывшему. Да и что он может знать про Африку? Там нет осени в нашем понимании слова, там есть сезон дождей, когда вода льет стеной, реки переполняются, крокодилы хозяйничают в поймах рек, а зверье обильно нагуливает жирок.
— Не-а… нету денег… — буркнул Сергей Викторович и прибавил шаг.
Однако Липан увязался следом.
Магазин «Продуктовый рай» был единственным ярко освещенным местом во всем микрорайоне, именуемом поселком Ильича. Он кокетливо выделялся из общей массы унылых строений и бараков ярко-красной черепичной крышей и тонированными стеклами. Командовала им бывшая отличница советской торговли Майя Евгеньевна, торговка божьей милостью, пользовавшаяся на поселке непререкаемым авторитетом. К Болюхину она относилась с некоторой долей уважения, все же когда-то подтягивал ее сына по химии и физике.
Но это было давно и далеко, в той, другой жизни, когда Нижнереченск был закрытым городом-заводом, поесть в столовой или кафе стоило копейки, а в магазинах для передовиков ежемесячно комплектовались наборы продуктов. Закончив столичный вуз, Сергей Викторович с молодой женой, тоже выпускницей того же института, получили распределение на завод, где им тут же, как молодым специалистам, дали квартиру в доме, в подъезде которого он сейчас жил. Вся эта жизнь для Болюхина окончилась, когда его вызвали в партком завода и предложили поехать в молодую африканскую страну, которая собралась строить социализм, но ее руководители не знали, что делать с залежами урановой руды, занимавшими там половину недр. Возникла мысль построить добывающий комбинат, а вкупе с ним и завод по производству обогащенного урана. Для этого надо было произвести разведку местности и составить техобоснование проекта. Это ответственное задание партия поручила молодому, но весьма перспективному специалисту Болюхину. Конечно, учитывая, что у него беременная жена, он может и отказаться… Хотя кто же в здравом уме и твердой памяти откажется от счастливой для любого советского человека возможности пожить с полгодика за границей, получить удесятеренную зарплату сертификатами (бесполосными, это значит самыми лучшими), а потом отоварить их в «Березке»? Как можно отказаться от машины, которую ему разрешат купить за валюту? От чешских сервизов и румынской мебели, которые он сможет получить без очереди, просто по записи?
И все же он отказался. Просто потому, что был безумно влюблен в Лариску и не мыслил оставить ее одну дома. Тем более беременную. Прошла неделя, и однажды его вызвали из цеха в отдел кадров, и там начальник первого отдела, матерый гэбист, сочувственно глядя в глаза, сообщил, что Болюхину надо срочно ехать в больницу «по семейным делам». Вначале Болюхин не понял, по каким еще делам: родители жили в другом городе. Потом вдруг внезапно понял…
Это был грузовик. Сбил переходившую дорогу в неположенном месте женщину и скрылся… Мало ли самосвалов мотаются ежедневно с карьера на строительство и обратно?
Потом он согласился на командировку. Он и не знал, что эта командировка затянется на долгих двадцать лет. Впрочем, даже если бы и знал…
В свои пятьдесят лет Болюхин выглядел на все семьдесят. Кутаясь в ватник, он подошел к задней двери магазина и заглянул внутрь. Он почти сразу же услышал резкий голос Майи Евгеньевны.
Страница
5 из 85
5 из 85
