Чердак

— Ты это мне?! — скорее опешил, чем удивился Юрий. — Ты ж это сам начал! Сам прекр…

— Открой дверь!! — разрывался тот. — Ты хочешь взлететь на воздух, ты, псих?!

— Ладно, открываю, — сам неожиданно для себя снизошёл Юрий, видимо решивший, что ровно в полночь его дом всё ж-таки улетит во вселенную.

И всё замерло. Всё молниеносно затихло, как будто ничего и не происходило. Дверь была открыта и перед Юрием стоял этот владелец низкого-зловещего голоса…

Надо сказать, выглядел он как человек; одет был обычно; рост не превышал Юриного… вообще, они были одного роста. Всё, как положено, если… если не обращать внимание на лицо… Что-то было у этого парня с лицом, потому что на голове его болталась детская резиновая маска какого-то мертвеца-страшилища, оставляя свободными отверстия для ноздрей, ушей, глаз, прорезь для рта, отчего голос его и не звучал как из-под цинкового ведра.

— О, блин! — отреагировал Юрий на эту неожиданно наступившую замогильную тишину, настороженно осмотревшись по сторонам; но не на этого человека в маске отреагировал.

— Давно пора было открыть, — укоризненно произнёс Маска. Хотя, если посмотреть на него сейчас, то не очень-то он и перепугался несколько секунд до этого, если вообще пугался.

— По-моему, ты меня разыграл, — наконец-то понял Юра, обратив внимание на его ироничный тон.

— Ты мне пройти позволишь? — мягко оттолкнул он в сторону хозяина дома, заходя в комнату, — раз уж дверь открыл.

— Как тебе это удалось? — спрашивал его Юрий, как ему удалось устроить весь этот усиливающийся гул с постоянными встрясками.

— Плохая примета сработала, — ответил он, осматривая через маскины глаза-дырочки Юрин рабочий кабинет, — мы ведь с тобой через порог разговаривали. А этому дому только дай волю.

— А с лицом у тебя что? — продолжал Юрий задавать свои глупые — детские вопросы.

— Ничего, — просто ответил ему тот.

— А чё ты кондом тогда этот натянул? — спрашивал он о маске.

— Чтоб ты не сошёл с ума, — ответил ему тот. — Если я сниму с себя маску, ты можешь рехнуться. Я в этом уверен.

— Да? — заинтриговался Юра. — И что ж у тебя там ТАКОЕ?

— Ты бы, вместо того чтоб задавать вопросы, подумал бы, как жить дальше собираешься, — предложил ему тот.

— Ну и как же я, по твоему мнению, должен собираться жить?

— Не знаю, — тихо произнёс тот. Казалось, он говорит всё тише и тише, оттого, что что-то изнутри его давит; как будто это «что-то» пытается вырваться из него (как в каком-нибудь примитивном фантастическом фильме ужасов) и делает ему больно оттого, что он всеми силами не выпускает его из себя. — Но лучше тебе сейчас уехать отсюда, пока ВСЁ не началось. — Говорить ему было всё труднее и труднее. — Пойми, если ты уедешь из города, то ОНО за тобой не погонится, а возьмёт меня. А если… — подавил он с трудом внутреннюю боль, — … если ты останешься, то не меня ни тебя больше не будет.

— Сдаётся мне, ты опять меня разыгрываешь, как в прошлый раз; здорово тебе удалось изобразить испуг!

— Убегай, пока есть время, — уже кряхтел тот. — За десять минут ты далеко уедешь.

— Да нет уж, — не соглашался с ним Юра, — помирать, так с музыкой.

— Ну что ж, — удручённо проговорил тот, доставая из кармана… револьвер, — тогда я… не стану себя убивать. — Он швырнул пистолет в окно, пробив им стекло (как-то умудрился пистолет не попасть по прутьям решёток).

— Какого хрена ты ещё и окна мне разбиваешь! — заорал вдруг на него Юра, до этого обративший внимание на то, что после многочисленных встрясок в доме ничего не пострадало, как будто тряслась всего лишь Юрина голова. — Ты их потом вставлять будешь?!

— Не нервничай, — с трудом выдавил из себя этот причудливый гость, после того как уселся за юрино рабочее место. — Я тебе тыщу окон вставлю, только заткнись и жди.

— Чего ждать? — понизил Юра голос. — О! — тут же вспомнил он, — а ты что, выгонял меня из дома, чтоб застрелиться? Для этого тебе необходим был только мой дом и одиночество? Или ты опять дурака валяешь?

Но спрашивал он у потолка со стенами; человек в маске разговаривать не мог; он сидел, кряхтел и напрягался, будто кишечник его вот-вот готов был опорожниться. Но больше это походило на приступ. И, по всей видимости, приступ этот у «человека в маске» постепенно начал проходить; и началось это сразу, как Юра задал ему последний вопрос.

— Ну вот и всё, — произнесла маска, «удачно завершив свои роды». — Теперь уже поздно тебе уезжать. Теперь могу ответить на все твои вопросы. Итак, что ты у меня спрашивал? — вспомнил он. — Почему я собирался застрелиться? — И отвечал. — На это подталкивал меня тот, кто сидит у меня внутри; моё «плохое-злое» я. Он, кстати, в полночь появится во мне, познакомишься с этим превосходным человеком…

— У тебя раздвоение?