Кладбище

Голова закружилась, и показалось, что могилы вокруг него приходят в движение, словно лопасти огромной мельницы смерти. И осью этого мертвого колеса был он.

Он развернулся спиной к могилам и побежал. Темнота мешала, как следует разогнаться, то и дело под ноги попадались какие-то предметы. Но довольно скоро, он заметил обнадеживающую проредь между могил, и оказался на дороге.

Тяжело дыша, он интуитивно двигался по ней, и не поверил когда нашел свою машину.

Фары продолжали гореть, тихо играла музыка. Виктор опустил стекло и посигналил.

Жена не откликалась. Он тихо проклинал ее. За эту остановку…

Находиться здесь было невыносимо.

Он представлял, как будет ругать ее. Пять минут ожидания скрасил яблочным пирогом, от которого два или три раза отказался ранее. Он проглотил его незаметно, как во время напряженной телетрансляции спортивных состязаний.

Голову посетила навязчивая мысль — подойти к той злополучной яме и заглянуть в нее.

Недолго постояв, он направился к ней.

Там его ожидал новый неприятный сюрприз. Он даже выругался.

Теперь он не мог найти эту дурацкую яму.

Вроде бы он стоял на том самом месте, где она находилась. Не могли же ее засыпать!

Ему хорошо запомнилась соседняя могила с железным крестом и литровой бутылью, вдавленной в сырой холм. Бутыльное стекло изнутри позеленело, отмечая границу давно высохшей воды. И также хорошо он запомнил, что слева находилась яма, а не могила.

— Когда ты успела здесь появиться! — грубо спросил он, взглянув на дату смерти.

Увиденное потрясло его. А когда он начал читать фамилию, имя… Его сознание помутилось. Виктор побежал к машине и закрылся в ней. Судорожно дергая ручки, он проверил закрыты ли остальные двери и стекла, и рванул с места.

Он вновь изменил направление своего движения. По расчетам ему оставалось около двух часов до того заветного столба с гнездом аиста на вершине. Но теперь появились основания сомневаться в том, что он, когда-нибудь, доберется до него. Скорей всего не доберется — он это остро чувствовал. А, не добравшись до него через три, четыре, пять часов, ему придется признать, что окружающий его мир уже не таков, каким представал еще утром. Уж лучше, полагаясь на милость провидения, ехать вперед, не ведая о том, что тебя ожидает, и что тебя не должно ожидать.

И он мчался по пустой дороге, мимо бесконечных рядов могил. В глазах сверкал мраморный срез мемориальной доски с именем его жены, и сегодняшней датой смерти. Не могло этого быть! — привиделось, как и тот пискливо-стонущий звук, который слышался, как ему казалось из-под могил. В тот момент, когда он читал ту дьявольскую надпись, в голове раздавались эти противные звуки, однако более отчетливые, и более глубокие. Даже в тот момент, убитый страхом, он знал, что этот звук плод работы его возбужденного мозга. Если, рассуждал Виктор, в тот момент он рождал в себе подобные звуковые формы, то вполне могло быть и так, что в первый раз услышанные звуки тоже плод его подсознательного воображения, и могила жены на месте ямы — тем более! И это кладбище, уж больно оно нереально. Смущало лишь то, что он наблюдал его вместе с Ирой. Групповая галлюцинация? А была ли с ним на самом деле жена, а может быть, он общался с ней в своем воображении?

Дикие мысли терзали голову. Телефон вошел в зону сигнала и начал принимать накопившиеся сообщения. Виктор для начала позвонил жене. Она не отвечала, и он начал прозванивать друзей. Телефон несколько раз сбивался, покидая зону приема, друзья не брали трубку, в одном случае он дозвонился до автоответчика своей сестры и начал пересказывать ей фантастические события вечера.

— Я, кажется кое-что понял. Не знаю, дадут ли мне спастись с этим знанием. Я шокирую всех. Я узнал, что есть могилы хищники. Они маскируются под обычные могилы (если обычные могилы есть… ), и, завлекая свои жертвы, пожирают их. Похороны — это древнейший обряд жертвоприношений этим тварям. Наверное, существует великое множество их разновидностей. Есть могилы, защищенные мраморными панцирями, у многих тварей есть хвосты и рога, которые они успешно маскируют под кресты. Когда ты кладешь цветы этим тварям — они хватают тебя, и засасывают вовнутрь, в свое чрево. Там ты умираешь и гниешь. Гниение — таков процесс пищеварения этих монстров. То с чем я сейчас столкнулся можно назвать миграцией. Их популяция слишком велика, даже для нескольких миллионных городов, возможно, они переживают демографический взрыв, и как лемминги стремятся к морю, чтобы обрушится с утеса и умереть.

Это был лихорадочный бред. И он понимал. Когда сигнал пропал, Виктор яростно бросил телефон на сиденье, отчего тот отскочил от мягкой обивки и упал на дно машины.

Ему захотелось в туалет. До того приспичило, что он начал ругаться сам с собой. И было из-за чего! Три часа провел он среди могил в ожидании и поисках жены, и не мог ни разу за это время отлить.