26 мин, 31 сек 16175
Сейчас выходить из машины совсем не хотелось. Он боролся со своими страхами и рефлексами.
Когда совсем стало невтерпеж, он остановил машину обочь дороги, решительно подошел к ближайшей могиле, и принялся на нее мочится.
— Вы меня не запугаете! — грозно проговаривал он.
Ему полегчало, он чувствовал себя очень сильным и смелым, огромное как море кладбище стало ему по колено. Застегивая штаны, с надменно-гордой улыбкой, он озирал многочисленные верхушки могил вокруг себя.
И потом продолжил свой путь. Надежда не умирала, кладбище не кончалось, сигнал не появлялся. Он существовал в новой реальности.
Глаза болели от однообразной картинки тающей в темноте дороги, и от наблюдающих за ним могильных рядов. Он хотел убежать отсюда, даже если бы пришлось бросить собственное тело. Мысленно он видел себя со стороны, как он едет… Один среди ночи, среди могил. В маленькой фигурке за рулем «Опеля» было больше сил и отваги, чем ему самому в это верилось. Тоненькая полоска дороги, напоминала хребет огромного животного — кита или электрического ската; и маленькая машинка, не знавшая где у этого зверя голова, а где хвост, посверкивая фарами, мчалась сквозь неприветливую тьму.
Кладбище было бесконечным, оно казалось занимало весь континент. Он снова мысленно поднимался над дорогой, и видел берега континента — песчано-каменистые пляжи, сплошь покрытые могилами. Он поднимался еще выше, и видел другие материки, в которых, лишь мода на памятники отличалась от того, что он видел ранее. Вся земная суша оказывалась огромным могильником. А в океанских водах между материками, словно огромная стая птиц, покачивались на красно-белых спасательных кругах траурные венки.
Виктор понял, что никуда от кладбища не деться, даже если кончится дорога. Памятники присутствуют везде. Произведения искусства самых разных форм, от музыки до литературы — это памятники мыслям и озарениям. Недаром говорят, что лучший памятник человеку та память, и те плоды его трудов, что пережили его смерть. Самолеты, корабли, автомобили — памятники инженерам, которые работали над их созданием. Даже самая обычная расческа, канцелярская скрепка — уже чьи-то памятники, как и все предметы быта, и чем больше дизайнов, тем больше памятников. Человек, рождаясь, становится памятником чьей-то любви, чьих-то корыстных желаний. Его с рожденья предопределенная судьба — это кладбище, и он проводит свою жизнь среди холодного мрамора всюдошных могил.
Грусть колючей проволокой сжала его сердце. Он постиг тайный смысл окружающей действительности. Вместо просветления — полная тьма.
Его физиологические потребности вновь потребовали свое, и Виктор снова себя ругал. Он боялся остановиться. Вплоть до мельчайших деталей воспроизводил он в своей памяти недавнее справление малой нужды. Каким дерзко-смелым он тогда был. Тогда? — да ведь прошло не больше получаса, удивился он. Но только сейчас он дрожал от страха. В этом бесконечно однообразном измерении менялись лишь его чувства.
Виктор с раскаянием думал о своей жене. Но что он мог изменить? Здесь всем распоряжалось кладбище. И он почти смирился с ним.
Неожиданно, в свете фар, мелькнула фигура человека. На нем был темно-зеленый балахон, или так ему показалось… Чтоб не сбить его, он резко вывернул руль и вылетел с дороги. Машина врезалась в могильный холм и замерла.
Виктор безуспешно жал на газ и дергал рычаг переключения скоростей. Машина не повиновалась. Отчаяние овладело им, он особо не разбирался в устройстве автомобиля. Машину можно было тут же похоронить.
Он выбрался наружу. Оглядел пустую дорогу. Скорей всего ему просто приснилась эта фигура, в тот момент, когда он вылетал на обочину, ему даже привиделось лицо жены под капюшоном, зловещее как лик смерти. Точно сон. Со злости он ударил по крыше автомобиля — поделом тебе! Нечего спать за рулем!
Виктор прошелся вокруг места аварии. Согнувшись над капотом, немного покопался в нем, потом заполз под днище и разочарованно вылез наружу. Он окончательно капитулировал и заперся в машине, решив вздремнуть.
Рассвет мешал ему спать. Он смотрел на светло-синее небо, в котором с каждой минутой становилось все меньше звезд, и пытался угадать в нем наступающий день новой эпохи.
Иногда, в забытье, ему казалось, что по радио читают некрологи. Долго и монотонно. По всем волнам…
Было уже совсем светло, когда он решил сходить по маленькому. На этот раз он не стал осквернять могилу, и делал свои дела, между двумя коваными оградами, на траву.
Он ощутил на своей спине взгляд, от которого стало тяжело, как от тысячи локомотивов. И гул похожий на писк, у него в ушах.
«Могильщики идут», — подумал он, и лед прошел через его вены. На этом проклятом кладбище могильщики хоронят живых.
Спина взмокла, волосы на затылке встали дыбом. Усилием воли он попытался подавить противный писк звучащий внутри.
Когда совсем стало невтерпеж, он остановил машину обочь дороги, решительно подошел к ближайшей могиле, и принялся на нее мочится.
— Вы меня не запугаете! — грозно проговаривал он.
Ему полегчало, он чувствовал себя очень сильным и смелым, огромное как море кладбище стало ему по колено. Застегивая штаны, с надменно-гордой улыбкой, он озирал многочисленные верхушки могил вокруг себя.
И потом продолжил свой путь. Надежда не умирала, кладбище не кончалось, сигнал не появлялся. Он существовал в новой реальности.
Глаза болели от однообразной картинки тающей в темноте дороги, и от наблюдающих за ним могильных рядов. Он хотел убежать отсюда, даже если бы пришлось бросить собственное тело. Мысленно он видел себя со стороны, как он едет… Один среди ночи, среди могил. В маленькой фигурке за рулем «Опеля» было больше сил и отваги, чем ему самому в это верилось. Тоненькая полоска дороги, напоминала хребет огромного животного — кита или электрического ската; и маленькая машинка, не знавшая где у этого зверя голова, а где хвост, посверкивая фарами, мчалась сквозь неприветливую тьму.
Кладбище было бесконечным, оно казалось занимало весь континент. Он снова мысленно поднимался над дорогой, и видел берега континента — песчано-каменистые пляжи, сплошь покрытые могилами. Он поднимался еще выше, и видел другие материки, в которых, лишь мода на памятники отличалась от того, что он видел ранее. Вся земная суша оказывалась огромным могильником. А в океанских водах между материками, словно огромная стая птиц, покачивались на красно-белых спасательных кругах траурные венки.
Виктор понял, что никуда от кладбища не деться, даже если кончится дорога. Памятники присутствуют везде. Произведения искусства самых разных форм, от музыки до литературы — это памятники мыслям и озарениям. Недаром говорят, что лучший памятник человеку та память, и те плоды его трудов, что пережили его смерть. Самолеты, корабли, автомобили — памятники инженерам, которые работали над их созданием. Даже самая обычная расческа, канцелярская скрепка — уже чьи-то памятники, как и все предметы быта, и чем больше дизайнов, тем больше памятников. Человек, рождаясь, становится памятником чьей-то любви, чьих-то корыстных желаний. Его с рожденья предопределенная судьба — это кладбище, и он проводит свою жизнь среди холодного мрамора всюдошных могил.
Грусть колючей проволокой сжала его сердце. Он постиг тайный смысл окружающей действительности. Вместо просветления — полная тьма.
Его физиологические потребности вновь потребовали свое, и Виктор снова себя ругал. Он боялся остановиться. Вплоть до мельчайших деталей воспроизводил он в своей памяти недавнее справление малой нужды. Каким дерзко-смелым он тогда был. Тогда? — да ведь прошло не больше получаса, удивился он. Но только сейчас он дрожал от страха. В этом бесконечно однообразном измерении менялись лишь его чувства.
Виктор с раскаянием думал о своей жене. Но что он мог изменить? Здесь всем распоряжалось кладбище. И он почти смирился с ним.
Неожиданно, в свете фар, мелькнула фигура человека. На нем был темно-зеленый балахон, или так ему показалось… Чтоб не сбить его, он резко вывернул руль и вылетел с дороги. Машина врезалась в могильный холм и замерла.
Виктор безуспешно жал на газ и дергал рычаг переключения скоростей. Машина не повиновалась. Отчаяние овладело им, он особо не разбирался в устройстве автомобиля. Машину можно было тут же похоронить.
Он выбрался наружу. Оглядел пустую дорогу. Скорей всего ему просто приснилась эта фигура, в тот момент, когда он вылетал на обочину, ему даже привиделось лицо жены под капюшоном, зловещее как лик смерти. Точно сон. Со злости он ударил по крыше автомобиля — поделом тебе! Нечего спать за рулем!
Виктор прошелся вокруг места аварии. Согнувшись над капотом, немного покопался в нем, потом заполз под днище и разочарованно вылез наружу. Он окончательно капитулировал и заперся в машине, решив вздремнуть.
Рассвет мешал ему спать. Он смотрел на светло-синее небо, в котором с каждой минутой становилось все меньше звезд, и пытался угадать в нем наступающий день новой эпохи.
Иногда, в забытье, ему казалось, что по радио читают некрологи. Долго и монотонно. По всем волнам…
Было уже совсем светло, когда он решил сходить по маленькому. На этот раз он не стал осквернять могилу, и делал свои дела, между двумя коваными оградами, на траву.
Он ощутил на своей спине взгляд, от которого стало тяжело, как от тысячи локомотивов. И гул похожий на писк, у него в ушах.
«Могильщики идут», — подумал он, и лед прошел через его вены. На этом проклятом кладбище могильщики хоронят живых.
Спина взмокла, волосы на затылке встали дыбом. Усилием воли он попытался подавить противный писк звучащий внутри.
Страница
6 из 8
6 из 8