Кладбище

Сейчас выходить из машины совсем не хотелось. Он боролся со своими страхами и рефлексами.

Когда совсем стало невтерпеж, он остановил машину обочь дороги, решительно подошел к ближайшей могиле, и принялся на нее мочится.

— Вы меня не запугаете! — грозно проговаривал он.

Ему полегчало, он чувствовал себя очень сильным и смелым, огромное как море кладбище стало ему по колено. Застегивая штаны, с надменно-гордой улыбкой, он озирал многочисленные верхушки могил вокруг себя.

И потом продолжил свой путь. Надежда не умирала, кладбище не кончалось, сигнал не появлялся. Он существовал в новой реальности.

Глаза болели от однообразной картинки тающей в темноте дороги, и от наблюдающих за ним могильных рядов. Он хотел убежать отсюда, даже если бы пришлось бросить собственное тело. Мысленно он видел себя со стороны, как он едет… Один среди ночи, среди могил. В маленькой фигурке за рулем «Опеля» было больше сил и отваги, чем ему самому в это верилось. Тоненькая полоска дороги, напоминала хребет огромного животного — кита или электрического ската; и маленькая машинка, не знавшая где у этого зверя голова, а где хвост, посверкивая фарами, мчалась сквозь неприветливую тьму.

Кладбище было бесконечным, оно казалось занимало весь континент. Он снова мысленно поднимался над дорогой, и видел берега континента — песчано-каменистые пляжи, сплошь покрытые могилами. Он поднимался еще выше, и видел другие материки, в которых, лишь мода на памятники отличалась от того, что он видел ранее. Вся земная суша оказывалась огромным могильником. А в океанских водах между материками, словно огромная стая птиц, покачивались на красно-белых спасательных кругах траурные венки.

Виктор понял, что никуда от кладбища не деться, даже если кончится дорога. Памятники присутствуют везде. Произведения искусства самых разных форм, от музыки до литературы — это памятники мыслям и озарениям. Недаром говорят, что лучший памятник человеку та память, и те плоды его трудов, что пережили его смерть. Самолеты, корабли, автомобили — памятники инженерам, которые работали над их созданием. Даже самая обычная расческа, канцелярская скрепка — уже чьи-то памятники, как и все предметы быта, и чем больше дизайнов, тем больше памятников. Человек, рождаясь, становится памятником чьей-то любви, чьих-то корыстных желаний. Его с рожденья предопределенная судьба — это кладбище, и он проводит свою жизнь среди холодного мрамора всюдошных могил.

Грусть колючей проволокой сжала его сердце. Он постиг тайный смысл окружающей действительности. Вместо просветления — полная тьма.

Его физиологические потребности вновь потребовали свое, и Виктор снова себя ругал. Он боялся остановиться. Вплоть до мельчайших деталей воспроизводил он в своей памяти недавнее справление малой нужды. Каким дерзко-смелым он тогда был. Тогда? — да ведь прошло не больше получаса, удивился он. Но только сейчас он дрожал от страха. В этом бесконечно однообразном измерении менялись лишь его чувства.

Виктор с раскаянием думал о своей жене. Но что он мог изменить? Здесь всем распоряжалось кладбище. И он почти смирился с ним.

Неожиданно, в свете фар, мелькнула фигура человека. На нем был темно-зеленый балахон, или так ему показалось… Чтоб не сбить его, он резко вывернул руль и вылетел с дороги. Машина врезалась в могильный холм и замерла.

Виктор безуспешно жал на газ и дергал рычаг переключения скоростей. Машина не повиновалась. Отчаяние овладело им, он особо не разбирался в устройстве автомобиля. Машину можно было тут же похоронить.

Он выбрался наружу. Оглядел пустую дорогу. Скорей всего ему просто приснилась эта фигура, в тот момент, когда он вылетал на обочину, ему даже привиделось лицо жены под капюшоном, зловещее как лик смерти. Точно сон. Со злости он ударил по крыше автомобиля — поделом тебе! Нечего спать за рулем!

Виктор прошелся вокруг места аварии. Согнувшись над капотом, немного покопался в нем, потом заполз под днище и разочарованно вылез наружу. Он окончательно капитулировал и заперся в машине, решив вздремнуть.

Рассвет мешал ему спать. Он смотрел на светло-синее небо, в котором с каждой минутой становилось все меньше звезд, и пытался угадать в нем наступающий день новой эпохи.

Иногда, в забытье, ему казалось, что по радио читают некрологи. Долго и монотонно. По всем волнам…

Было уже совсем светло, когда он решил сходить по маленькому. На этот раз он не стал осквернять могилу, и делал свои дела, между двумя коваными оградами, на траву.

Он ощутил на своей спине взгляд, от которого стало тяжело, как от тысячи локомотивов. И гул похожий на писк, у него в ушах.

«Могильщики идут», — подумал он, и лед прошел через его вены. На этом проклятом кладбище могильщики хоронят живых.

Спина взмокла, волосы на затылке встали дыбом. Усилием воли он попытался подавить противный писк звучащий внутри.