Добавить в моё избранное
28 мин, 26 сек 5305
Мишка вновь встал, как вкопанный.
— Барин, гляди, блестит что-то!
Петр Семенович всмотрелся: на костях лежало ожерелье, тускло сверкая темно-зелеными камнями. Неужто и впрямь — клад?! Вот удача! Чувство тревоги не оставляло Криволесова, но ему было плевать. В тот момент он чувствовал себя кем-то вроде отчаянно смелых расхитителей гробниц Египта, о которых когда-то читал.
— Подними! — скомандовал он Мишке. Тот шагнул вперед, нагнулся, и в тот же миг провалился, чудом уцепившись за край земляного пола. Лампа, упавшая рядом, осветила перекошенное от ужаса лицо крепостного.
— Петр Семенович! Барин! Помогите! Дайте руку! Погибаю! — кричал Мишка, сползающими пальцами цепляясь за край ямы.
— Погоди! Погоди, — забормотал Криволесов. Приближаться к яме опасно — а ну как провалишься следом? — Я позову людей. Я сейчас!
Он осторожно протянул руку и подхватил лампу, отшатнувшись от попытавшегося схватить его за рукав Мишки, и побежал к выходу. Вослед неслись затухающие крики:
— Барин! Не бросай меня здесь, бари-и-ин! — крик оборвался, а когда Петр Семенович подбегал к погребу, до ушей донесся нечеловеческий вопль. Так не кричат, боясь темноты. Так кричат люди, которые… которых…
Криволесов невольно перекрестился, резво поднялся по лестнице и вышел из подвала, щурясь на солнечный свет. Во дворе было все, как всегда: куда-то сновали кухонные девки, кучер возился с подпругами, где-то гоготали гуси и пахло свежескошенным сеном. Будто ничего и не случилось.
Стараясь сохранять невозмутимый вид, Петр Семенович проследовал в кабинет, взял из шкатулки ключ и отпер ящик стола. В ящике лежал пистолет. Тот самый. Заря-женный. Криволесов помнил, как зарядил его на следующий день после дуэли. Хотел застрелиться. Потом отложил до худших времен. Петр Семенович взял оружие и засунул за пояс так, чтобы наружу торчала лишь граненая деревянная рукоять.
— Семен! — позвал он кучера. Тот немедля подошел. — Пойдешь со мной, Семен. Нет, погоди, скажи Никитичу, путь принесет лампу! Да живее!
— Слушаюсь, барин! — кучер припустил в дом, потом выскочил и забежал в при-стройки. Оттуда послышались крики и брань. Через минуту Семен стоял возле Криволесова с лампой.
— Зажги! — приказал барин.
— Э-э… Здесь вроде светло, ваше благородие, — кучер был отставным унтером, воевал, и по привычке называл всех господ «ваше благородие».
— А-а, — махнул рукой Криволесов, — иди за мной!
Они спустились в подвал.
— Вот лампа, — сказал барин, — зажги от нее.
Кучер зажег вторую лампу.
— А где Мишка?
— Барин, гляди, блестит что-то!
Петр Семенович всмотрелся: на костях лежало ожерелье, тускло сверкая темно-зелеными камнями. Неужто и впрямь — клад?! Вот удача! Чувство тревоги не оставляло Криволесова, но ему было плевать. В тот момент он чувствовал себя кем-то вроде отчаянно смелых расхитителей гробниц Египта, о которых когда-то читал.
— Подними! — скомандовал он Мишке. Тот шагнул вперед, нагнулся, и в тот же миг провалился, чудом уцепившись за край земляного пола. Лампа, упавшая рядом, осветила перекошенное от ужаса лицо крепостного.
— Петр Семенович! Барин! Помогите! Дайте руку! Погибаю! — кричал Мишка, сползающими пальцами цепляясь за край ямы.
— Погоди! Погоди, — забормотал Криволесов. Приближаться к яме опасно — а ну как провалишься следом? — Я позову людей. Я сейчас!
Он осторожно протянул руку и подхватил лампу, отшатнувшись от попытавшегося схватить его за рукав Мишки, и побежал к выходу. Вослед неслись затухающие крики:
— Барин! Не бросай меня здесь, бари-и-ин! — крик оборвался, а когда Петр Семенович подбегал к погребу, до ушей донесся нечеловеческий вопль. Так не кричат, боясь темноты. Так кричат люди, которые… которых…
Криволесов невольно перекрестился, резво поднялся по лестнице и вышел из подвала, щурясь на солнечный свет. Во дворе было все, как всегда: куда-то сновали кухонные девки, кучер возился с подпругами, где-то гоготали гуси и пахло свежескошенным сеном. Будто ничего и не случилось.
Стараясь сохранять невозмутимый вид, Петр Семенович проследовал в кабинет, взял из шкатулки ключ и отпер ящик стола. В ящике лежал пистолет. Тот самый. Заря-женный. Криволесов помнил, как зарядил его на следующий день после дуэли. Хотел застрелиться. Потом отложил до худших времен. Петр Семенович взял оружие и засунул за пояс так, чтобы наружу торчала лишь граненая деревянная рукоять.
— Семен! — позвал он кучера. Тот немедля подошел. — Пойдешь со мной, Семен. Нет, погоди, скажи Никитичу, путь принесет лампу! Да живее!
— Слушаюсь, барин! — кучер припустил в дом, потом выскочил и забежал в при-стройки. Оттуда послышались крики и брань. Через минуту Семен стоял возле Криволесова с лампой.
— Зажги! — приказал барин.
— Э-э… Здесь вроде светло, ваше благородие, — кучер был отставным унтером, воевал, и по привычке называл всех господ «ваше благородие».
— А-а, — махнул рукой Криволесов, — иди за мной!
Они спустились в подвал.
— Вот лампа, — сказал барин, — зажги от нее.
Кучер зажег вторую лампу.
— А где Мишка?
Страница
2 из 10
2 из 10
