Черный день

То, что они явились сюда, говорило об одном — супермаркеты и рынки города выметены подчистую, как и продовольственные склады. Саша побывал в черте города в самом начале и уже тогда натыкался лишь на жалкие остатки пиршества мародеров. Теперь, выходит, не осталось и этого. Наверняка съели собак, кошек, крыс и голубей. Некоторые могли приняться и за людей. А другие подались сюда…

Можно было только гадать, откуда до голодающих толп дошел слух, что на свалке еще есть, чем поживиться. Как бы то ни было, они потянулись туда, и вскоре тоненький ручеек превратился в полноводную реку. Группами по десять человек и огромными колоннами, растянувшимися на сотни метров — они держали путь к свалке.

ВСЕ.

Они походили на фанатичных паломников, идущих в Мекку. Ничто не могло сбить их с путь. Их не остановили даже собаки. Саша не знал, кто выйдет победителем в борьбе за то, чтобы прожить в этом холодном аду один лишний день, но готов был поставить на людей. Даже если не брать во внимание огнестрельное оружие, двуногие задавят числом. И лютостью.

Для него это не имело значения — он уносил ноги. И звери, и люди были одинаково враждебны, но если от зверей еще можно было как-то отбиться, голодная орда не оставила бы ему никаких шансов. В первый же день «новенькие» забили до смерти троих и искалечили еще семерых из «местных», хотя те и не думали сопротивляться. И дело было даже не в том, что они чужаки. Здесь своих просто не было, здесь из-за банки тушенки убивали родного брата. К тому же такое количество эмигрантов должно истощить «запасы» свалки за пару дней. Что они будут делать тогда?

Их проблемы. Данилевский не стал ждать, пока ему проломят голову, и решил поискать новые «хлебные» места.

А еще он зарекся присоединяться к компаниям. Меньше народу, больше кислороду. Не нужно ни с кем делиться, никто тобой не командует, и не надо бояться, что ночью тебя прирежет гад, которому приглянулось содержимое твоего рюкзака.

Хотя и одному, конечно, не сахар.

Парадокс.

Каждый теперь сам за себя, но по одному выжить почти невозможно. Данилевский давненько не встречал таких, как он, волков-одиночек, из чего можно было заключить, что они долго не живут.

Конечно, проще всего держаться небольшими группками — не больше десяти человек.

Можно на время прибиться и к большой, но это чревато. Потому что срок жизни неорганизованной толпы недолог — она существует до тех пор, пока не наткнется на корм. Каким бы он ни был обильным, его никогда не хватает на всех, таковы уж реалии ядерной зимы. И рано или поздно дележка еды превратится в побоище — сильные захотят урвать кусок побольше, кто-то нанесет первый удар, и вскоре кровь польется рекой. По-другому не бывает.

Саша пару раз наблюдал подобные свары с безопасного расстояния. Они никогда обходились без жертв, хотя и до полного истребления, конечно, не доходило.

Представляете себе Ходынку? Примерно то же случалось, когда три сотни человек понимали, что разделить ящик соевой тушенки по-братски не получится.

Сначала в ход шли кулаки, потом кого-то, обыкновенно самого слабого, сбивали с ног и начинали избивать ногами. Сильных, правда, если они перли на рожон, тоже вырубали первыми всем скопом. Зато никогда не оставались без добычи проворные и хитрые. Кончалось всегда тем, что чья-нибудь рука тянулась к топору, ножу или ломику. А дальше начиналась бойня: один на всех и все на одного. Со стороны осатанелая толпа напоминала ощетинившегося черного зверя — голодного, лютого, бешенного… В непроглядной тьме их гротескные силуэты плясали в свете костра, бросая дикие извивающиеся тени.

Когда победители и побежденные удалялись, оставляя догорающий огонь да десяток изувеченных трупов на сером снегу, наступало его время. Данилевский обыскивал такие места с особой тщательностью.

Иногда на поле бойни можно было найти кое-что интересное — забытые в пылу драки консервы, зажатые в окоченевших руках или придавленные распростертыми, буквально втоптанными в снег телами разноцветные упаковки: печенье, шоколад, колбасы… Чудеса порой случались.

В толпе плохо, но одиночка обречен вдвойне. Казалось бы, самые высокие шансы у компактной группы. Как в метро, когда в вагоне взрывается подозрительный предмет, в действие вступает правило: «Лучшая защита от осколков — ваш сосед». Если стоишь в окружении двух десятков пассажиров, гвозди и прочие поражающие элементы равномерно примут на себя все, то есть шансы уцелеть для каждого конкретного человека возрастают. Особенно для того, кто стоит в середке. Но если ты стоишь один — пиши пропало, нашпигует свинцом, и пикнуть не успеешь.

Один в поле — не воин. Он корм, добыча, мясо. Был бы Саша умнее, давно прибился бы к какой-нибудь стае. Но… вожаком ему никогда не сделаться, характер не тот. Это вам не студентов за опоздания отчитывать. Быть ему даже не на вторых, а на третьих ролях.